Наступившая весна казалось созданной для счастья, радости, мечтаний, любви, побед. Наступившая весна казалась временем, когда исполняются любые надежды, временем добрых знамений. Но помнил бы кто в ту весну, что добрые знамения не всегда сбываются.
Артур Айтверн влетел во двор фамильного особняка, чьи ворота по утреннему времени уже были широко распахнуты, и осадил покрытого пеной белого жеребца. Тот разразился заливистым ржанием, напоследок встал на дыбы, полосуя воздух ударами копыт, и лишь затем опустил их на не успевшую еще нагреться брусчатку. Сын и наследник герцога Западных Берегов предпочитал выбирать лошадей с характером. С ними было намного интересней, да и веселей. В компании унылой лошади в одночасье помрешь от тоски, зато норовистый жеребец мигом напомнит, что ты и сам кое-что можешь и на что-то годишься. Так, во всяком случае, считал сам Артур. Означенный Артур Айтверн, герой нашего повествования, и сам обладал до крайности веселым нравом, что неизменно делало его самым первым на дружеских пирушках и попойках, с одной из которых, затянувшихся до утра, он сейчас к слову сказать и возвращался. Сей молодой человек двадцати лет от роду, принадлежавший к едва ли не самому славному и богатому в Иберлене роду, отличался всеми мыслимыми и немалой долей немыслимых достоинств, перечислением которых мы сейчас и займемся. Обладая живым умом, острым языком и завидной статью, юный Айтверн помимо всего прочего отлично фехтовал, отменно держался в седле, всегда умел поддержать светскую беседу и даже недурственно исполнить какую-нибудь серенаду. Пристойно танцевал, знал толк в карточных играх, умел отличить хорошее вино от плохого, и вообще был ровно таким, каким и пристало быть молодому дворянину, обреченному на блестящее будущее - образцом обреченного на блестящее будущее дворянина и в чьих-нибудь глазах даже примером для подражания. А еще Артур, будучи наделен не самым приятным характером, являлся сущим кошмаром для родственников, домочадцев и просто близких, средних и дальних знакомых, кошмаром ходячим, говорящим и вообще, следует заметить, малопереносимым при любом с оным кошмаром соотнесении. Ему нравилось играть на чужих нервах. Он обожал плевать на правила, забывать об обещаниях и доводить до бешенства. Сам Артур был прекрасно осведомлен об этой своей прискорбной особенности, но относился к ней философски. В конце концов, ну у кого не бывает недостатков? Все люди грешны, один лишь Господь всеблаг. Вот и сейчас он насмешливо улыбался, заметив отцовского управляющего и ничуть не сомневаясь, что будет управляющим отчитан.
