Делегация стояла на своем, в переговоры не вступала, мудро рассудив, что никогда не следует вникать в обстоятельства начальства. Далее вестибюля их не пустили. Офицеры в зеленых погонах стояли в дверях, как на государственной границе. Когда им пропуск предъявляли, рассматривали его недовольно, будь их воля, они бы вообще никого не пускали.
Делегаты расположились в вестибюле основательно. Сперва думали, что персек не знает. Незадолго до этого он приезжал на завод, выступал про его величество рабочий класс, требовал заботиться о его нуждах, проявлять внимание к каждому человеку. Так что должен был принять. По-видимому, не допускали к нему аппаратчики, боялись, что он узнает правду и нагорит им. Так они думали первый час. На второй час стали думать, что расчет, может, как раз идет на то, чтобы думали, что он ничего не знает. Чем дольше начальство ждешь, тем умнее становишься. В конце третьего часа захотели перекусить, не тут-то было — в столовую не пускают. Туда тоже пропуска нужны. Дед, был такой в составе делегации,— говорит: "Вот и хорошо, заодно голодовку объявляем". Плакат написали, выставили. Тут все волшебно изменилось, пришло в движение. Помощник охнул, побежал докладывать шефу, и вскоре делегацию пригласили наверх. Все же рабочему человеку у нас идут навстречу. Завели делегацию в небольшой зал, усадили в мягкие кресла. Вспыхнули лампы. Телевизор в углу мерцает. Помощник предупреждает: "Сейчас, товарищи, перед вами появится Роман Авдеевич". Словно бы конферансье. Странно прозвучало это "появится", но через минуту действительно Роман Авдеевич появился собственной персоной, только на экране телевизора. В цвете — сам розовый, костюм темно-синий, галстук в желтую полоску. Всё крупным планом, в подробностях. Сидит, бумаги читает. Некоторые подумали, что это телефильм. А на кой им фильм? Помощник приставил палец к губам, предупредил, что Роман Авдеевич сейчас слушать будет: включат микрофон, телевизионную камеру, так что он будет видеть делегатов на своем телевизоре. Делегаты — его, он — делегатов. Культурно и современно.
— Зачем это? — спросил дед Ульян, ничего не поняв.— Где он сам-то?
— У себя в кабинете,— сказал помощник.
— Кабинет-то где его?
— В конце коридора.
— Этого, что ли? Так чего ж он там спрятался?
В это время Роман Авдеевич поднял голову, посмотрел на делегатов и сказал:
— Здравствуйте, товарищи, слушаю вас.
Делегаты переглянулись. Дед Ульян сказал восхищенно:
