— А он сидит и пьет, — с порога забубнил Бобби. — Этим же ты мог заниматься и у меня в баре.
— Ну, знаешь, как говорят: в гостях хорошо…
— А на улице и по морде отхватить можно. Помолчи лучше.
Достав из принесенной переносной аптечке размером с чемодан все необходимое, Бобби сначала продезинфицировал ссадину на лице пропитанной спиртом или чем-то таким же пахнущим ваткой, потом неведомо чем обильно попшикал на порез на руке, снова что-то пробубнив, что Джон таки додумался промыть раны, хотя можно было и потщательней. Заметив, наконец, обмотанный на ноге бинт, уже пропитавшийся кровью, капающей на пол, он промолчал, но во взгляде читалось больше, чем можно выразить словами.
Закончив, Бобби спросил:
— Ничего больше не болит?
— Только спина и сломанные ребра.
Бармен несколько раз глубоко вдохнул и с силой выдохнул, стараясь успокоиться.
— И почем ты сразу не сказал, что у тебя ребра сломаны?
— Ты сам сказал мне помолчать.
Налив себе принесенного (без спроса) остальными Охотниками виски, Бобби залпом выпил стакан не менее профессионально, как несколько минут назад это сделал и сам Джон, после чего взялся сначала за кровоточащую спину, а затем и за ребра. Все это время остальные просто пили так, словно в баре уже все закончилось, иногда подтрунивая над Джоном.
— Так вот, где ты живешь, — заметил Крис, ковыряясь под ногтями кинжалом с волнистым клинком.
— Как видишь, — ответил Джон.
— Неплохо, но нахватает… — он развел руками, пытаясь подобрать слово, — изыска.
Джон не успел найти, чем ему ответить, как в диалог вмешались:
— И за каким хером ты вылез на улицу, когда тебе сказано было сидеть и не рыпаться? — осведомилась Мари. Ей явно было не по душе вылезать из теплого бара и переться не пойми куда и не пойми зачем. Любому, если это не Бобби, кто предложил бы ей такое, она пригрозила бы проклятьем.
— Ребята, успокойтесь, — вмешался Кролик. — Синигами досталось, давайте его поддержим, а не станем винить. Не он нас сюда притащил.
Бобби опять глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Кролик не отличался храбростью, потому и получил такое прозвище, но несмотря на это, его слова часто граничили с вызовом и даже оскорблением, однако его невинный облик никому не оставлял сомнения, что тот не имел ничего такого. Но так могли подумать лишь те, кто не знал его достаточно близко.
Когда Бобби закончил, он допил остатки виски в бутылке и вопросительно взглянул на Джона.
— В холодильнике еще есть, — неохотно ответил тот.
