- Не беспокойся, мамочка, я буду осторожна, - сказала Аня.
Штейдинг опустил занавес, и оркестр исполнил музыкальную интермедию. Атмосфера нагнеталась. Громыхал барабан, и жалобно пел рояль. Тучи сгущались.
Открылся занавес. Сцена изображала лес. Это мы привезли несколько березок и одну елку и укрепили их в ведрах. Аня шла по лесу и пела свою песенку:
Я иду к своей бабусе,
Я иду, ничуть не труся.
Страшным лесом я иду,
На свою да на беду.
Стихи написал Бродский, он у нас считался поэтом.
Аня пела, а я в волчьей маске стоял за кулисой и смотрел на Аню. Я был по-прежнему в нее влюблен и не мог отвести от нее взгляда.
- Поляков, на выход! - шептала Любовь Аркадьевна. Но я ничего не слышал.
Тогда Павка что есть силы толкнул меня в спину, и я пробкой вылетел на сцену.
- Ай! - вскрикнула Аня.
- Здравствуй, Красная Шапочка, - сказал я и забыл все свои слова. Я стоял и смотрел на Аню.
- Вы, кажется, хотели спросить, куда я иду? - сказала Аня.
- Да, - сказал я - Хотел.. Очень хотел... спросить...
- Вы хотели спросить, не иду ли я к своей бабушке?
- Да, я хотел спросить, не идете ли вы к своей бабушке, - повторил я, пытаясь вспомнить дальнейший текст, но все вылетело из головы.
- А я иду к своей бабушке, - (сказала Аня, - она очень больна, и я иду ее навестить.
Я мучительно вспоминал свою роль, но это было бесполезно. Мы стояли на сцене и молчали. И тогда Аня сказала:
- Вы, кажется, хотели спросить, а где живет моя бабушка?
- Да! - радостно сказал я. - Я как раз хотел спросить: а где живет ваша бабушка?
- За лесом, в маленьком голубом домике, - сказала Аня. - Простите, я спешу.
И убежала.
И тогда я вспомнил вce слова и закричал:
- Я опережу ее! Она пошла по тропинке, а я прямиком сквозь чащу! Что-то у меня чешутся зубы!..
Я сделал немыслимый прыжок и умчался.
Опять Штейдинг опустил занавес, и опять оркестр заиграл музыку, в которой еще больше нарастала тревога.
Занавес открылся. Комната бабушки. В кровати лежит Павка Старицкий в очках и в чепце.
- Что-то у меня плохо с сердцем, - сказал он. - Надо принять микстуру.
Он взял с тумбочки, стоявшей у кровати, литровую бутылку c чаем и выпил ее всю под аплодисменты зала.
В этот момент вошел я - Волк.
- Здравствуйте, бабуся, - оказал я.
- Ой! Ой! Волк! Волк! - закричал Павка и выскочил из постели.
Любовь Аркадьевна запретила ему выскакивать и велела лежать под одеялом, но он не мог не показаться всем в ночной рубашке своей мамы, или, как он говорил, "в роскошном пеньюаре".
