– Держи!
– Дениска, спасибо!
– А ведь это тот самый, – вдруг сказал он. – Мы его вместе купили…
– …в тот день, когда подали заявление в ЗАГС! – протараторила я.
Поцеловала его на бегу, распахнула зонт и помчалась на работу. И только потом, в автобусе, вдруг подумала: а что это он, отчего у него такое лицо сделалось? Ах, я совсем, совсем его забросила в своих попытках доказать, что нет, не может быть единого ответа на вопрос «почему Симор застрелился», – спохватилась я тогда, но совсем скоро я закончу работу, и тогда!.. Помнится, пошутила про себя: бедный Дениска! И не думал, что жена у него будет сворачивать мозги на таком далёком от реальной жизни предмете…
Я его тогда пожалела. А жалеть нужно было себя, только я об этом ещё не знала. Мне в голову даже прийти не могло, что такое лицо у Дениса сделалось оттого, что он тоже вспомнил, когда мы купили этот зонт. Ему стало неловко, что я вспомнила об этом, а он уже вовсю шагал по другой дороге… Ну а через несколько месяцев выяснилось, что мир Мюриэль Денису куда ближе, чем мой… Не в том смысле, конечно, как в цикле, а в обычном, житейском… Оказалось, что и в самом Денисе этого мира было достаточно… Только я этого не видела, не разглядела.
Телефон запиликал преувеличенно громко.
– Ты одна? – спросила Ника Голубева. – Ну, так с кем ты едешь?
– С двоюродным братом. Он приехал два дня назад.
– А. Я на день раньше поеду, приготовлю всё.
Ника помолчала.
– Как дела? – наугад спросила я.
– Аборт сделала, – сообщила Ника деловым тоном.
– От… кого?
– От Николая.
– Спала с ним, чтобы уговорить его уехать. – Ника усмехнулась. – Пообещала, что рожу от него… Так он до тех пор не уехал, пока не увидел тест – положительный, эти чёртовы две полоски. Радовался, дурак! Он за порог, а я на следующий день – на аборт, заранее записалась.
– Как ты могла, – тихо произнесла я.
– Мне не всё равно, от кого рожать, ясно? – ровным голосом сказала Ника. – Некоторые по десять абортов делают, а потом рожают. И ничего, не делают из этого трагедию.
Я молчала.
– Ладно, пока. – И Ника положила трубку.
Следующий день мы с братом посвятили сборам. Точнее, это я посвятила, потому что от Леона толку не было, всё, что он мог, – это лежать на диване: накануне он приполз вдребезги пьяный. С утра я поила его огуречным рассолом и парацетамолом. На вопрос, как там Денис, Леон ответил, что по моему поводу Денис несчастен.
– А дочка? – спросила я. – Дочка его, Юленька, ангелок в розовых кружевах, как она?
