А еще мама Ришата прислала мне копию грамоты губернатора Курской области. В ней говорится: «За высокие показатели экипажа атомного подводного ракетного крейсера «Курск» в боевой подготовке и отличную профессиональную выучку при выполнении дальнего океанского похода по защите интересов России наградить Почетной грамотой Курской области главного старшину Зубайдулина Ришата Рашитовича». Теперь эта прижизненная грамота, как и посмертный орден Мужества, будет вечно храниться в семье Зубаидулиных как память о так рано ушедшем от них сыне и брате.
* * *
Еще до рождения сына Людмила Васильевна загадала, что если он родится 2 августа на день святого Ильи, то она непременно назовет его Илюшей. Так и случилось. А потому мама думала, что Господь услышал ее и отныне будет во всем помогать ее сыну, думала, что ее Илюше суждена долгая и счастливая жизнь.
Отец Ильи Налетова – водитель, а дедушка – тракторист, поэтому первое, что сказал мальчик, было «др-р-р» (это дед) и «би-би» (это отец). Жизнь деревенская, как известно, существенно отличается от городской. В деревне дети куда раньше становятся самостоятельными, помогая родителям в их нелегком труде. Так было и у Ильи. Школа – за десяток километров, до нее, когда ломался старенький сельский автобус, приходилось идти пешком, каждодневная помощь по заготовке кормов и дров, огород. В 11 лет Илья уже самостоятельно водил трактор и работал на нем в сенокос. Небольшого роста, удивительно обаятельный, он был всеобщим любимцем.
Из воспоминаний мамы Ильи Налетова: «До армии работал в колхозе трактористом. Мужики его приняли как своего, помогали, подучивали, выручали. Илье нравилось. Не отказывался ни от какой работы. Первая получка была 70 рублей, мешок муки, палка полукопченой колбасы и две банки сгущенки, но он все равно был доволен. Служить в армию шел с желанием, может, вида не показывал, он ведь нигде раньше не бывал да и город не любил. В ВМФ на подводной лодке служил папа Ильи. Илья писал, что первое время было тяжело, а потом ничего, привык. Все нормально, ребята вокруг хорошие. Мы дважды ездили к нему в учебку. В письмах всегда передавал привет от экипажа «Курска», писал, что уже сам стал почти как курянин. Мне кажется, он предчувствовал что-то: в письмах рассказывал мне одно и то же про выживаемость подводной лодки и личного состава в экстремальных условиях. Думаю, что где-то в душе ему было все же страшно, так как он не раз повторялся в письмах. Я его успокаивала, что такое бывает редко и с ним ничего не случится, хотя, конечно, сама про эту жизнь ничего не знала.
