2. В другом случае, чтобы получить свидетельства тождественности Раймонда, сэр Оливер попросил духа назвать имя кого-нибудь из братьев. Сначала было написано имя Норман (что сэр Оливер объявил ошибочным), а затем было исправлено на Ноэль, что являлось правильным ответом. Обговаривая это с сыновьями, Алексом и Ноэлем, сэр Оливер узнал, что имя Норман было общим прозвищем для обоих братьев. Раймонд был хоккейным болельщиком и обычно подбадривал во время игры своих братьев: «Бей, Норман!» или «Наподдай им, Норман!» Когда сэр Оливер попросил назвать имя кого — либо из братьев, тот сначала назвал имя, объединяющее их всех. Кто, кроме Раймонда, мог еще так ответить?
3. Еще подробность, свидетельствующая об идентичности Раймонда. Во время сеанса, на котором присутствовал его брат Алекс, Раймонд шутливо напомнил ему, что двадцать пятого января у кого-то день рождения. Алекс ответил: «Ты не должен мне об этом напоминать!». Это был день рождения Раймонда: ему исполнилось бы двадцать семь лет.
4. Во время другого сеанса Раймонд напомнил брату насчет их бесед об автомобилях: это было их общее увлечение, и они никогда не могли вдоволь наговориться на эту тему.
5. Раймонд напомнил, что любил петь. Он действительно хорошо пел. Однажды он заметил, что ему не очень нравилось исполнять религиозные гимны, а предпочтение он отдавал таким песенкам, как: «Глаза ирландки» («Irish Eyes») и «Моя оранжевая девушка» («My Orange Girl»). Это была правда — только Раймонд мог это сообщить. Когда Раймонд упомянул о «My Orange Girl», Алекс с печалью вспомнил, что эта были последние ноты, которые приобрел Раймонд перед отправкой на фронт.
Однако самым убедительным доказательством того, что Раймонд присутствует на сеансах и что это действительно сын сэра Оливера, служила история фотографии, сделанной за несколько недель до его смерти. На ней он был заснят с другими офицерами. Ни сэр Оливер, ни леди Мэри, ни один из родственников или медиумов не имели понятия о существовании этой фотографии, пока Раймонд не поведал о ней во время сеанса с медиумом Войтом Петерсом и леди Мэри 27 сентября 1915 года. Он сказал Петерсу, что это был групповой снимок, где он был изображен с тростью. Петерс подчеркнул, что именно на эту деталь он хотел обратить внимание леди Мэри. Никто из семьи не знал о таком снимке, и госпожа Лодж заподозрила, что все это — выдумка Петерса. Однако сэр Оливер стремился найти подтверждение этой информации, хотя ему это долго не удавалось.
