Римская сатира | страница 24

О Юпитер, о царь и отец! Пусть оружие это

Гибнет от ржавчины, брошено мною, покуда не вздумал

Сам кто вредить мне, поклоннику мира! Но первый, кто тронет, —

Предупреждаю я: лучше не трогай! — заплачет и будет

В целом Риме, себе на беду, ославлен стихами!

Цервий во гневе законом и урной грозит, и зловредным

Зельем Канидия, Турий судья — решением дела:

50 Стало быть, всякий себе избирает оружье по силам.

Так повелела натура; ты в том согласишься со мною!

Зубы — для волка, рога — для вола. Доверьте вы моту

Сцеве его престарелую мать в попеченье: рукою

Он не прикончит ее, разумеется. Что ж вы дивитесь?

Волк не бодает рогами, а вол не кусает зубами;

Так и его от старушки избавит с медом цикута!

Но я короче скажу: суждена ли мне долгая старость,

Или на черных крылах смерть летает уже надо мною,

Нищ ли, богат ли я, в Риме ли я, иль изгнанником стану,

60 Жизнь во всех ее красках всегда я описывать буду!

Требатий

Сын мой, боюсь я — тебе не дожить до седин, а холодность

Сильных друзей испытаешь и ты!

Гораций

Почему же Луцилий,

Первый начавший писать в этом роде, отважился, смело

С гнусных душ совлекая блестящую кожу притворства,

Их выставлять в наготе? Ты скажи: оскорблялся ли Лелий[86],

Или герой, получивший прозванье от стен Карфагена,

Да и казалось ли дерзостью им, что Луцилий Метелла[87]

Смел порицать или Лупа[88] в стихах предавать поношенью?..

Он нападал без разбора на всех, на народ и незнатных,

70 Только щадил добродетель, щадил ее лишь любимцев!

Даже, когда Сципион или Лелий, мудрец безмятежный,

И от народной толпы и от дел на покой удалились,

Часто любили они с ним шутить и беседовать просто,

Между тем как готовили им овощей на трапезу.

Я хоть и ниже Луцилия даром моим и породой,

С знатными жил же и я — то признает и самая зависть.

Ежели тронет она и меня сокрушающим зубом,

Жестко покажется ей! — Но, быть может, ученый Требатий,

Ты не согласен?

Требатий

Нет, в этом и я не поспорю. Однако

80 Все мой совет: берегись! Ты законов священных не знаешь!

Бойся попасть в неприятную тяжбу! Если писатель

Дурно напишет о ком, он повинен суду и ответу!

Гораций

Да! кто дурно напишет, а кто — хорошо, то, наверно,

Первый сам Цезарь похвалит! И ежели, сам без порока,

Смехом позорит людей он, достойных позора...

Требатий

То смехом

Дело твое порешат, а ты возвратишься оправдан!

САТИРА ВТОРАЯ

(Это не я говорю; так учил нас Офелл поселянин,

Школ не видавший мудрец, одаренный природным рассудком.)