Как и в прошлый раз, для снятия стресса, Кирилл пустил по кругу флягу с настойкой. Стало немного легче, но страх так и не отступил. Богатое воображение очень часто становилось для Андрея мучителем и жизненными кандалами. Еще когда-то давно, во время отдыха в Коктебеле, он, заплывая далеко за буйки, начинал чувствовать безотчетный страх. И напрасно разум пытался убедить, что местные акулы существа для человека абсолютно безопасные, а пресловутое Карадагское чудовище, всего лишь легенда. Воображение упрямо рисовало, поднимающуюся из темной толщи воды зубастую пасть. А сейчас перед глазами трепыхались в растворе желудочного сока жертвы живоглота.
" А ведь они до последнего момента, даже в желудке, еще на что-то надеялись!" - эта мысль обжигала ужасом и отвращением. Почва вокруг каменистого островка больше не казалась надежной твердью. Андрей думал, что если заставит себя на нее вступить, то только для того, чтобы преодолеть отрезок до границы Зоны.
- Ну все, отдохнули. Подъем! - скомандовал Кирилл. Оказавшись последним в цепочке, Андрей ощущал себя барашком, которого ведут на бойню. Но для человеческого сознания такое чувство обреченности было непереносимо, и он пытался зацепиться за что-то, оправдывающее такую покорность. Думал и о своих спутниках:
"Они ведь тоже испытывают не меньший страх! Но никто не подает виду. Что это - мужество, которого не достает ему? Или у них просто не столь красочное воображение, а корыстный мотив пересиливает все остальное."
Потом он почему-то вспомнил, как вороны азартно вытаскивали из земли червяков, в то время как гигантский червь готовился проглотить из самих. Это вызвало новый спазм отвращение, теперь уже ко всему миру, основанному на взаимном пожирании. Но потом вдруг пришло смутное ощущение, что такое мироустройство, не бездушная механическая случайность, а испытание, которое он должен пройти. А наглые физиономии ворон, вдруг трансформировалась в символ извечной игры жизни со смертью. Страх не прошел, но ему стало гораздо легче. Словно плотный туман, в котором он до сих пор блуждал, на миг рассеялся, и сквозь него проступили очертания величественных соборов.
Улыбка из прошлого
За очередной вершиной невысокого холма показалась группа плоских трехэтажных строений. Вблизи наблюдательная станция, напоминала поселок типовой застройки шестидесятых годов. Скорее всего, именно в те далекие времена ее и воздвигли. И сейчас панельные коробки, со следами многолетнего запустения, выглядели удручающе. Вместо облетевшей штукатурки в бетон въелась пыль, окрасив стены в отвратительно грязно-желтый цвет. Выбитые окна смотрели на мир, словно пустые глазницы черепной коробки. И даже не верилось, что когда-то здесь работали люди.
