Наслаждение не в том, что я вкушаю, а в том, чтобы получить желанное.
Наша жизнь всегда представляет собой результат преобладающих в нас мыслей.
Несчастный – тот, кто отторгнут от самого себя.
Страх есть отношение свободы к вине.
Человек всегда надеется на то, что ему следовало бы вспоминать, и вечно вспоминает то, на что ему следовало бы надеяться.
Если уж и желать чего то, то я желал бы не богатства и власти, а ощущения безграничного потенциала – глаза, который, всегда юный и пылкий, ищет возможность. Удовольствие разочаровывает; возможность – никогда.
Жизнь – это не проблема, которую надо решить, а реальность, которую надо узнать по опыту.
Я должен найти истину, которая есть истина для меня.
Быть учителем не значит просто утверждать, что то то есть то то, или читать лекцию и т. п. Нет, быть учителем в правильном смысле этого слова значит быть учеником. Процесс обучения начинается, когда вы, учитель, учитесь у ученика, ставите себя на его место, чтобы понять, что он понимает и как он это понимает.
Люди полагают, что этому миру нужна республика, что нужен новый общественный строй, новая религия, но никому не приходит в голову, что то, в чем действительно нуждается этот мир, запутавшийся в обилии знаний, – это новые Сократы.
Вера есть чудо, и все же ни один человек не отлучен от нее, ибо то, в чем едина жизнь всех людей, есть страсть, а вера есть страсть.
Главная задача человека не в обогащении своего ума различными познаниями, но в воспитании и совершенствовании своей личности, своего Я.
Самая прекрасная пора жизни – пора первой любви: каждое свидание, каждый взгляд приносят какую-нибудь новую радость.
Двери счастья отворяются, к сожалению, не внутрь – тогда их можно было бы растворить бурным напором, – а изнутри, и потому ничего не поделаешь!
Старость, как известно, осуществляет мечты юности; пример – Свифт: в молодости он построил дом для умалишенных, а на старости лет и сам поселился в нем.
Говорят: время летит, жизнь идет вперед и т. п. Не замечаю. И время стоит, и я стою. Все планы, которые выбрасывает мой ум, не идут в ход, а возвращаются ко мне; хочу плюнуть – плюю себе в лицо.
На что я гожусь? – Ни на что, или на все что угодно. Редкая способность! – сумеют ли оценить ее? Кто знает, находят ли себе место служанки, которые публикуются в качестве «одной прислуги» или, в случае надобности, в качестве «чего угодно»?
Я делю свое время так: одну половину сплю, другую – грежу.
