Мы так и не смогли уснуть. Сашок вздрагивал при малейшем шорохе, всю ночь просидел как в дозоре, не спуская глаз с черного угла.
Задолго до рассвета мы услышали размеренные звуки — скрежет лопат и шарканье метел. Звуки приближались по главной дороге, значит, солдаты двигались в сторону Хранилища. Сашок поднял на меня умоляющий взгляд.
— Не могу больше,— просипел он.— За ради бога прошу, отпустите снег чистить. Не могу я тут...
— Немного осталось,— сказал я.— Потерпи, Сашок. Опять лейтенанту в ножки кланяться...
Сашок понуро покачал головой.
— Ради бога, прошу...
Голос его подсел, он отвернулся, спрятав заблестевшие глаза.
— Ну, ладно,— согласился я.— Жалко, так хорошо сработались, но что поделаешь, придется просить замену.
Солдаты дошли почти до ворот, когда у входа заскрипел снег, загремел замок. Дверь распахнулась, вошел сержант — шапка набекрень, рыжие вихры упругой волной над левым глазом. Скинул с плеча бачок, грохнул пустым ведром.
— Эй! Слижиков!
Слижиков вскочил, легкой припрыжкой кинулся к сержанту.
— Передай инженеру, ты и он, оба apeстованы,— донеслось до меня.
— Эй! — закричал я.— Сержант!
Но сержант уже вышел и закрыл двер_ Слижиков рванулся за ним, заколотил кулаками по стальному полотну двери.
— Сержант! Сержант! Послушай! Товарищ сержант!
Я подбежал к двери.
— Эй, сержант! Какого черта! Открой! — кричал я, с яростью колотя ногами и руками.
Шорканье метел, скрипы шагов снаружи затихли — солдаты ушли. Ни один не подошел к двери! Ни один! В сердцах я пнул по ведру — оно с лязгом, с грохотом отлетело, покатилось дерганными полудугами. Слижиков опустился у двери, закрыл лицо руками, разрыдался. Я присел на корточки.
— Сашок...
Он отбросил мою руку.
— Из-за вас все!
— Успокойся, Сашок. Вот выйдем, поверь, он за это получит!
— Ага, выйдем ... — плаксиво тянул Сашок, размазывая слезы и грязь по лицу.— Крысы сожрут...
— Глупости! Мы же не младенцы.
— Ага, вон их сколько! Как разом набросятся, не отбиться.
— Сирену включим, водой отгоним. Смотри, вдоль стены шланги — один пожарный. Как шуганем, только их и видели! Не бойся, Сашок!
Я подтянул поближе бачок. В отсеках была каша, чай и хлеб.
— О! Живем! Сашок! Пошли, порубаем. Жить-то все равно придется!
Сашок с кряхтением поднялся, пошел следом за мной к нашему логову. Мы подкрепились, меня потянуло в сон.
— А теперь — спать,— пробормотал я, чувствуя, что засыпаю на ходу.
— Спи, а я посижу,— решил Сашок.
— Да плюнь ты! Не тронут, у них тут свои дела, не до нас.
