— О нет, мы тебя избавим от хлопот и возни с ними, — насмешливо заметил кто-то из ребят.
— Чем ему трудиться выбрасывать их, мы справимся сами! — заметил другой.
Вадим молчал, опустив голову.
— Ну, будет, будет тебе! — сказал ему Асланбек. — Надеюсь, ты не обиделся?
Вадим продолжал молчать.
— Да что ты, на самом деле! — нахмурился в свою очередь Асланбек. — Я сделал это, потому что верил в нашу дружбу, в тебя, думал, что ты не придашь этому никакого значения. Мы же с тобой всегда все делили: твое было моим, а мое — твоим. И с такими замашками ты собираешься идти в революцию! Помнишь, что ты сказал мне вчера на митинге?
Вадим Кунов был хорошим парнем, но что касается вещей, то тут он любил свое считать своим, а чужое — чужим. Поэтому поступок товарищей ударил его по больному месту. Но от слов Асланбека ему стало стыдно. Он отошел к окну, сделав вид, что происходящее в комнате больше не интересует его. Слыша, как похрустывают товарищи яблоками, и чувствуя их осуждающие взгляды, он готов был провалиться сквозь землю. Некоторое время царило неловкое молчание.
Вдруг Вадим резко повернулся. Лицо его выражало недоумение и растерянность, как у внезапно разбуженного человека.
— Асланбек, посмотри! — дрожащим голосом произнес он.
Шерипов бросился к окну. Посредине улицы вели арестованного. Рядом с ним шагал офицер с наганом в руке, а сзади громко топали подкованными сапогами два солдата. Штыки их винтовок упирались в спину арестованного. Асланбек узнал Николая Гикало. На нем была та же поношенная солдатская шинель.
Шерипов стремглав бросился вниз. Уже на улице услышал топот реалистов за спиной.
Догнав арестованного, на ходу крикнул:
— Николай, куда ведут?
Гикало только повел плечами, словно собираясь оттолкнуть офицера.
— Военная тюрьма, — процедил он сквозь зубы. — Обвинили в том, что нет увольнительной.
Бросив на Асланбека свирепый взгляд, офицер замахнулся на него наганом:
— Ишь, паршивец, устал, видно, гулять на воле! Пшел вон!
— Ничего, дубина! — Асланбек плюнул ему вслед. — Рано вам радоваться: долго он у вас не засидится.
Офицер шагнул было назад, желая схватить за компанию и юного крамольника, но, прикинув, что в этой возне можно упустить более важного преступника, зашагал дальше, еще раз пригрозив Асланбеку наганом.
Шерипов побежал обратно к училищу, где толпились взволнованные реалисты.
— Ну, товарищи, кто в дружину записался? — крикнул он.
— Я!.. Я!.. Я! — со всех сторон послышались голоса. Ребята тесным кольцом сомкнулись вокруг Шерипова.
