— прогремело над озером. Его королевскому высочеству, герцогу Йорку ничего не оставалось, как бежать, да еще следить за тем, чтобы не утонуть при этом. Из всей осады Дюнкерка не вышло для него ничего путного, потерял только свою знаменитую полевую артиллерию, о непобедимости которой он столько шумел… То была первая блистательная победа революционной армии после Вальми и Жемапа
[35].
«В вашей речи был огонь, гражданин Форстéр, — сказал Сен-Жюст. — Но вы были все это время далеко от Парижа, и я не знаю, известно ли вам, что и преемник Кюстина, генерал Хушар, приговорен трибуналом к смерти?»
«Да. В то время как решался исход битвы при Хондшуте, он прятался в надежном убежище».
«Но не сплетни ли это? Вы это видели?»
Сен-Жюст, хотя и отказался от подчеркнуто дистанцированного тона, который принял поначалу, все еще оставался по-деловому серьезным. Время от времени он вперял в Форстера испытующий взгляд, как теперь, чего Форстер никак не мог понять. В качестве комиссара он выполнял особое задание Конвента и — fais ton devoir — не мог упрекнуть себя ни в чем, что касалось выполнения служебного долга.
Он сказал: «У меня есть надежные свидетели — солдаты, которые до этого эпизода отдавали свои симпатии Хушару, а не Левассёру».
«А вы сами? Ведь вы — не сражались?»
«Вы знаете не хуже моего, что как иностранцу мне не разрешено носить оружие. Кроме того, задание мое состояло в том, чтобы вести переговоры с англичанами, а не стрелять по ним. К сожалению, несмотря на все мои старания, они не пожелали со мной разговаривать. Тем самым оказалось, что я провел в Аррасе несколько недель совершенно напрасно. Но, по правде говоря, у меня не возникло впечатления, чтобы штаб Северной армии проявил интерес к моей миссии или как-то способствовал ей».
«Могу ли я спросить в связи с этим, не полагаете ли также и вы, что в определенных офицерских кругах у нас существует изрядная нерадивость, если вовсе не предательство?»
«Чтобы сообщить вам об этих опасениях, я и пришел сюда».
«Лафайет, Дюмурье…[36] Если вдуматься, то все это бывшие аристократы и роялисты, нарушившие присягу и нанесшие в конце концов Франции удар в спину. Революция должна искать своих полководцев среди народа. Вместо Хушара мы теперь поставили некоего сержанта Журдана, отличившегося недюжинной храбростью. Он немедля отблагодарил нас, побив австрийцев и освободив Мобеж. Вы правы. Нам нужны такие люди, как он и Левассёр. Ибо в ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, непригодность генералов весит вдвойне, ведь с ними теснейшим образом связано благо или горе республики. А посему любое предательство должно караться самым суровым образом, не так ли? Раз ты генерал, то победи или умри. О заслугах же поговорим после войны».
