Лучше бы вовсе не говорить с ним – или ещё с кем-либо из присутствующих здесь принцев – по крайней мере, по своей воле. КРБ славится свиданиями на одну ночь, случающимися между наследниками.
На долю секунды его страстные глаза впились в меня, наглым образом разглядывая, так, будто он никогда раньше не видел женщин. От негодования у меня волосы на затылке встали дыбом, но потом он моргнул, и тот взгляд исчез.
Но прежде, чем, как можно скорее, удалиться, он продемонстрировал то, что технически можно было назвать улыбкой. Она была настолько поразительной, что я не смогла бы её полностью описать, с ослепляющими, слишком белыми, зубами. У меня даже возникло сомнение, что они были своими.
— Мои извинения, — сказал он мне на английском с чересчур выраженным британским акцентом, в котором не осталось ни намека на наше скандинавское наследие. От этого мне захотелось скрежетать зубами, и в то же время вздохнуть от облегчения, потому что его голос и акцент были слишком сексуальными и идеально сочетались с его внешним видом. А потом, когда я подумала, что не смогу больше этого вынести, он поклонился мне настолько идеально – чётко, от талии, с рукой, прижатой к груди, как будто он всю жизнь тренировал именно это движение, чтобы дамы так и падали в обморок.
— Я...
Нет. Нельзя ему позволять так мило говорить со мной. Или так смотреть на меня. Он что думает, я одна из тех, кто прогуливается по этим коридорам в поисках жеребца? Или, только-только приехав, я отправилась на охоту, чтобы отвлечь свои мысли от КРБ?
Я подняла руку и резко махнула – невероятно, но он тут же замолк. Господь всемогущий! У него и манеры были слишком идеальные. Может он уже прекратит?
Я не могла поверить, что была здесь всего час или около того, и мне уже приходится ставить мужчин на место. Это защитные механизмы, которые, я даже не поняла, когда включила.
— Послушайте. Не поймите меня неправильно, но независимо от того, что вы, должно быть, подумали, меня не так уж легко заполучить. Сохраните свои манеры и предложения для кого-то другого, — моя спина выпрямилась и стала твёрдой, как стержень. Подобную реакцию, чтобы вернуть себе контроль, воспитала во мне моя мать. — Я здесь не для этого.
И неважно, во что верили, или, на чём там ещё настаивали мои родители.
Эти слова и то, что я их произнесла, стали для меня облегчением, хоть я и знала, что плыву против течения. А что, если – ну а вдруг – мне удастся наедине с ними показать себя такой непривлекательной, что эти принцы заупрямятся и откажутся даже от одной мысли нацеливаться на наследную принцессу Ваттенголдии.
