И он вытащил из-за пазухи дешевенькую куклу в розовом платье.
— Какая красивая! — восторгалась девочка.
— А тебе, Касюня, я тоже шарфик купил… Хорош? И он протянул женщине вязаный платок.
— Красный, папочка…
— А, чтоб им! — заворчал старик. — Сказали, что черный.
Кто-то постучался в дверь.
— Войдите, пожалуйста! Кто там?
На пороге появился широкоплечий здоровяк в тулупе.
— Это я, сосед (кобыла меня залягай!..)… Да будет благословен…
— Пан Войцех! — воскликнула женщина. — Во веки веков…
— Просвиркой угости, Ганя, — сказал старик, протягивая руку.
— Я, с вашего позволения, пришел просить вас к нам на сочельник. И старуха моя, с вашего позволения, и Зося, и все остальные (чтоб у меня ось лопнула в пути, если вру), все скопом просим вас. Вот как!
Закончив свою речь, он сплюнул сквозь зубы.
— Но, пан Войцех, мы не смеем вас стеснять…
— Ни к чему это вы! (Чтоб мне сапом заболеть!) Я без вас не уйду.
— Мы всегда дома… — робко пробовала возражать женщина.
— Дома, дома — ну и что из того? Пусть меня заставят евреям воду возить, если вас тут кто-нибудь держит на привязи. Ну же!
Невозможно было дольше сопротивляться такому идущему от чистого сердца приглашению. Старик взял дочь под руку, внучку за руку, и они вышли.
Во дворе шествие столкнулось с нами.
— Да благословит вас бог! — крикнула Вигилия.
— Господь воздаст вам, — ответил пан Войцех, внимательно приглядываясь к нам. — Нищие какие-то, — добавил он немного погодя. — Пойдемте же и вы с нами (задави меня телега), подкрепитесь немного.
Вигилия последовала за ним с нескрываемой радостью, а я за ней с отчаянием в сердце, так как приглашение это чертовски поколебало веру, которую мне внушали моя шуба и шапка.
Не успели мы войти, как нас гурьбой окружили люди.
— А что? — кричал торжествующий Войцех. — Не говорил я (чтоб мне из пекла носа не высунуть), что господа не побрезгуют нами.
— Ганя!.. Ганя… — визжали дети всех возможных возрастов.
— Ганя! У меня для тебя есть позолоченные орехи.
— А y меня лошадка…
— Ганя… А у меня…
— Постойте, люди добрые, у порога, — сказала нам пани Войцехова, дама с красным носом и впалыми щеками.
— А это, — обратился Войцех к гостям, — это пан Владислав.
— Владислав Дратевка! — важно представился прилизанный юноша в светлой куртке и юфтяных сапогах.
— За моей Зоськой ухаживает, — добавил пан Войцех.
Кругленькая девушка, которую назвали Зосей, сделалась красной, как свекла.
— Милости просим к столу, — приглашала хозяйка.
Когда старшие уселись, а вслед за ними примостились кое-как у стола и дети, пан Войцех начал:
