В этот момент я испытала к Каролине приступ благодарности. Все же мне повезло найти в ее лице товарища по несчастью. Она меня хоть немного, но понимала.
– Дей. – Я проглотила очередную ложку супа. – Ты ведь у старухи тоже на контракте?
На мгновение его рука дрогнула, едва не расплескав бульон на одеяло.
– Да. – Доктору тема была неприятна.
– И сколько должен заплатить ты, чтобы выкупиться? – Я очень осторожно подобрала слова к вопросу.
При всей своей жизнерадостности и уверенности Стоун сумел добиться фактически всего, о чем мечтал. Кроме свободы и любви, которых не было в его жизни.
Так же, как и в моей.
– Нисколько. – Его голос стал ледяным. – Мой контракт будет выполнен лишь по истечении тридцати лет работы доктором здесь. Только после этого я смогу покинуть стены этого прекрасного заведения, найти работу в городе, купить собственный дом и, возможно, завести девушку, семью.
На мгновение я озадачилась, услышав подобное. Ни у одной из девочек не было запрета на отношения с мужчинами помимо рабочих, неужели Марджери подписала Стоуна на тридцатилетнее затворничество?
– Тридцать лет без секса? – недоверчиво переспросила я.
– Ты не поняла. – Последние ложки супа были уже остывшими. – Запрета нет. Но какая девушка захочет иметь отношения с мужчиной, который практически круглосуточно обязан работать в Квартале Продажных Дев, за исключением нескольких выходных в месяц?
– Оу-у, – расстроенно протянула я.
Выходит, доктор был еще более привязан к этому проклятому месту, чем я. И никакие деньги ему не смогли бы помочь.
– А если нарушишь? Смерть?
Ложка громко звякнула о керамическую плошку. Деймон отставил посуду на тумбочку и серьезно посмотрел мне в глаза.
– Рабство, – выронил он единственное слово.
Невольно я чертыхнулась и тут же закашлялась в очередном приступе.
– Ты о чем думал, когда подписывал? – сквозь разрывающий болью кашель прохрипела я.
– Мне было тогда пятнадцать. Эти условия не казались кабальными.
Я закатила глаза к потолку. В моем контракте за нарушение значилась смерть. Это лучше.
Рабство – это именно та основа, на которой держались все магические контракты в нашем мире. То, чего боялись абсолютно все, и то, рядом с чем любой каторжный труд казался раем.
Рабство – это полная потеря воли. Нарушивший контракт становился безвольной марионеткой, повинующейся выигравшей стороне контракта.
Вот почему я не боялась, что Марджери может меня обмануть и не отпустить после выплаты двух миллионов.
