Мне пришлось кивнуть, соглашаясь. Шелк материал прохладный, не лучшее средство для согревания младенца.
– Одеяло из Квартала? – догадался Деймон. Он отвлекся от созерцания природы за окном и теперь внимательно слушал рассказ Мардж. – Шелковое постельное белье красного цвета, на таком обычно принимают клиентов.
Старуха отпустила легкий смешок:
– Я знала, что не ошиблась в твоей сообразительности, мальчик мой, когда вытащила из клоаки борделя, где ты вырос, – похвалила она Стоуна. – Одеяло было действительно из Квартала. Но об этом девочка тоже узнала не сразу. Впереди ее ждал долгий путь, где она сначала устроилась в столице посудомойкой, работала много и все деньги отдавала магу-детективу, который помогал найти родителей. Только эти знания не принесли ей радости.
Мать, красота которой покинула ее, уже не работала в элитном Квартале. Она была обычной шлюхой в доме радости, где за десяток золотых могла работать всю ночь, сношаясь с грязными рабочими и пьяными заезжими гуляками. Переборов брезгливость, девочка решилась на встречу с ней. Разумеется, мамаша не узнала дочь, в ее серых глазах не было любви к ребенку. Все, что она бросила девочке, это рассерженное: «Я и так сделала для тебя больше чем достаточно. Дала свободу, которой лишена сама». Много лет ушло у девочки на осознание: та, которая была ей матерью, поступила правильно, отдав малышку в приют. У сирот нет родителей, публичные дома не имеют на них прав, а значит, эти дети вольны делать все, что угодно.
– А что потом стало с девочкой? – Я сглотнула набежавший в горло ком.
Мардж подняла на меня серые, тусклые от старости глаза и, улыбнувшись краешком губ, ответила:
– Она выросла. Поклялась уничтожить все бордели в стране, но месть завела ее на другую дорожку. С годами девочка поняла, что даже сожги она Квартал, на его месте возведут новый. И самым верным будет не уничтожить, а возглавить.
Я смотрела на владелицу главного борделя Панема широко открытыми глазами и переваривала услышанное.
– Я правильно понимаю, вы и есть та девочка?
– Нет уже давно той девочки, есть только старая тетка Марджери, – загадочно ответила старуха и, зарывшись обратно в меха шубы, умолкла.
Экипаж все так же несся по заснеженной дороге, а я изучала новым взглядом хитрую каргу и пыталась вспомнить, что я вообще о ней знаю.
Да ровным счетом ничего. Марджери всегда казалась мне такой древней, будто ей уже несколько веков. Все, что я о ней слышала, так это то, что владеет она домами радости едва ли не всю жизнь. Под ее руководством сменялись поколения куртизанок, молодые приходили, старые уходили, а Мардж казалась неизменной.
