— Нет, нет, не стоит трудиться, — решительно замотала головой Катя. — Кино как-нибудь без меня обойдется.
— Это вы напрасно. Ведь вы не только красивая, у вас на редкость фотогеничное лицо. Я уверен, режиссер вами бы наверняка заинтересовался.
— Пускай ваш режиссер другими интересуется, у кого головы на плечах нету, — встряла тетя Поля и с силой стукнула щеткой о пол. — Не хватало ей в артистки еще, чтоб по рукам потом пойти. Знаю я ваших артисток, меняют они мужчин чаще перчаток… Вы, голубчик, лучше идите своей дорогой, а нашу не топчите…
Киношник опять обнял камеру, висевшую на груди, с видом обиженного сказал:
— Вы, мамаша, зря на меня рассердились. Я с добрым намерением предложил девушке испытать счастье. А если она не желает, то кто ж ее станет неволить.
— Правильно она делает, — одобрила тетя Поля. — По моему разумению, такой молодой да красивой незачем мыкаться за счастьем. Оно само ее отыщет.
— Теперь я всегда у вас буду подстригаться, — глядя на Катю, сказал киношник. — Так и знайте. Вот вернусь из-за рубежа, обязательно к вам приду. — Он еще раз посмотрел в зеркало, чуть пригладил ладонью волосы и ушел.
Катя тоже стала собираться домой, но тут сверкнула молния, раскатился долгий гром, и сильный дождь обрушился на город. Тетя Поля поспешно закрыла все форточки, крестясь и приговаривая: «Господи, прости», заметалась по салону с испуганными глазами, не зная, куда спрятаться. Наконец она выбежала в зал ожидания и забилась в кассовую будку, откуда не было видно ослепительно-пугающих вспышек молнии и куда не так сильно доносились удары грома.
Вскоре Катя вошла в будку, стала заговаривать с тетей Полей, которая сидела в углу на корточках, но та угрюмо молчала и была ровно невменяемая. При каждом очередном треске грома она тихо ойкала, крепче зажимала уши ладонями, пригибала голову к коленям. А едва гром стих, тетя Поля пришла в себя, засуетилась, ища что-нибудь теплое для Кати. Она откуда-то вытащила свою старую вязаную кофту, предлагая ее Кате, стала уговаривать:
— Возьми, дочка, на плечи накинешь. Вон как понесло холодом после дождя.
— Спасибо, я не замерзну, — отказывалась Катя. — Вы лучше сами наденьте.
— На кой ляд мне-то, коли я дорогу перебежала — и дома.
Взяв кофту, Катя сняла туфли и выскочила на улицу, где еще сеял редкий затихающий дождь, которому она была рада. Ее босые ноги по щиколотку тонули в холодной воде, что не успевала стекать в водосточные сетки, было щекотно и немного больно ступать по жесткому камню асфальта, но она все-таки терпела: не хотелось ей купать под дождем новые туфли, надетые сегодня впервые. В конце дома она увидела красный «Москвич», из которого доносилась джазовая музыка, и как только поравнялась с машиной, ее дверца приоткрылась и знакомый голос позвал:
