— Такое было?
— Было. И ты это помнишь. Коллектив, объединенный общей идеей, опасностями и полностью уверенный в справедливости своих действий становится страшной силой. Такими были партизаны в войну 1812 года, ополченцы, перемоловшие белополяков, Вермахт с его блицкригом. Такой была ваша конная армия и орды Чингисхана, дошедшие до последнего моря.
— И где те герои?
— Как будто ты не видел… Но я знаю, как избавить справедливое общество от распада.
— Я догадываюсь. Многим будет больно. Народ может не принять такое.
— Народа, строго говоря, не существует. Народ — искусственное образование, творение госаппарата. Эта структура образуется позже государственной и моментально разрушается при крахе породившего его государства. А люди есть всегда. Учитывать следует не интересы мифического народа, а желания конкретных людей. Настоящих вояк, пахарей, ученых-практиков. Что-то похожее сделал Ленин в 1917, и старый мир содрогнулся.
— Ты еще Гитлера вспомни!
— И вспомню. Его действия, по сути, не отличались от того что делал Ленин. И он тоже выполнил пожелания фронтовиков. Что бы о нем сейчас не говорили, фюрер пользовался народной поддержкой до самого финала. Тут не все просто.
— Так люди любое государство видали в гробу в белых тапках! И начальство свое там же, до кучи.
— Говорил же, это будет не государство.
— Немыслимое затеваем!
— Иначе мы никогда не выйдем к звездам, а Земля скоро станет мала для Человечества. Это все-таки колыбель цивилизации, а не общежитие для прямоходящих приматов.
— Вот смотрю я на тебя, Юра и понимаю, что ты чистой воды идеалист. И это самое страшное…
27 сентября 1952 года, суббота
Аренд обнаруживает астероид № 3346.
К билету в купе, как оказалось, прилагалась пересадка в Киеве, поэтому дорога затянулась на сутки.
Но все когда-то кончается, и вот, наконец, я выбираюсь на перрон Киевского вокзала. Сначала вагон покидают самые торопливые. Мне спешить ни к чему — я еще мал, могут и углом чемодана задеть и толкнуть в спешке. К тому же, вещи весят как бы не столько же, сколько я сам. Приходится не идти, а переступать, переставляя то чемодан с вещами, то ящик с продуктами.
Едва ступив на перрон, попадаю в руки сестренки. Меня бесцеремонно крутят, осматривают и наконец делают вывод:
— А ты подрос! И выглядишь не на семь лет, а как-то постарше! Познакомься, это мой друг Андрей!
Надо мной нависает крупный молодой человек в полувоенной одежке. Протягивая руку, представляется:
