— Достаточно, понял! Нельзя так!
— Из Корана читать? Пожалуйста: Коран — (8:12):
«Я брошу страх в сердца неверующих;
Бейте же их по шеям, бейте их по всем пальцам!»
Коран — (8:39):
«И сражайтесь с ними, пока не будет искушения, и религия вся будет принадлежать Аллаху».
— Дальше не стоит, мулла злой бывает, слыхал про таких! А как с теми, кто в горах прячется, приходит барашка брать? С ними когда разбираться будем?
— Скоро, очень скоро, Магомедов.
Днем позже корреспондент «New York Times» Ларссон написал в колонке обозревателя:
«На наших глазах Советы эволюционируют в нечто доселе неизвестное. С невероятной ловкостью они выкинули на наше попечение несколько тысяч наших активных сторонников. В их числе — религиозные деятели, интеллигенция, бывшие партийные чиновники, потенциальные коллаборационисты, не замеченные в крупных проступках.
В отличие от чисток тридцатых годов, большевикам удалось обойтись без расстрелов и крови. Они широко использовали полиграф или аналогичные ему приборы. Наше же изобретение обернулось против нас!
Можно сказать, они зачистили всех, кого сочли идеологическими противниками. Эта страна окончательно потеряла шанс когда-либо быть причисленной к демократическим.
В СССР теперь модно говорить: „Россия сосредотачивается“.
Не знаю, зачем или над чем они там сосредотачиваются, но после скандала с передачей большевикам агентурных досье бывшим Временным поверенным Бимом, события принимают непредсказуемый оборот».
Низкие, свинцовые тучи накрыли всю западную границу СССР. Потом хлынул дождь. По перронам десятков пограничных станций хлещут тяжелые, холодные струи воды. Потоки стирают отпечатки обуви, подхватывают бумажки, окурки и прочий мелкий мусор. Вода бурлящими струями смывает в водостоки грязные следы изгоев…
— Понял, Магомедов? За пленными фрицами поливалки гнали, чтобы духа их поганого на мостовой не осталось, а здесь — сама природа старается!
01 ноября 1952 года, продолжение
…Рассвет. Лучи поднимающегося солнышка окрашивают стволы корабельных сосен медно-красным цветом. Тени ползут на запад. Я бегу по упруго пружинящему рыжему ковру опавшей хвои, лишь слегка припорошенному снежком. Хорошо!
Почти не тревожит рука. На правом плече остался лишь свежий, нежно розовый звездообразный шрам — работать он не мешает.
Не хватает только собаки, бегущей рядом. В той жизни я всегда бегал с собакой. Проходили десятилетия, менялись генеральные секретари, но у моей левой ноги всегда бежал черный терьер. Жаль, придется подождать. Эту породу покажут на выставке только в 1955 году, хотя селекционная работа уже ведется. Хотя, вполне возможно, что я найду способ приобрести одну из этих замечательных собак, как только жизнь более или менее упорядочится.
