— Утомил ты меня, Костя. Все будет правильно. Про отмену налогов слышал?
— Так вместо них — взнос! То же самое, в принципе.
— Далеко не так! Но это тебе сразу не объяснишь. В общем, давай спать, глаза слипаются. А если беспокоишься, что выйти может криво, так тебе оружие дали. И не только тебе. Мне тоже. Завтра народ на склады придет. Фронтовикам — бесплатно, остальным — за деньги. Считай так — нужен обществу порядок, оно его и установит.
— А как кто по-пьяни, да в соседа?
— Обнажил ствол — стал мишенью. Когда у народа оружие, — при этих словах Игорь довольно покосился под подушку, — не забалуешь! Уроды быстро кончатся. Помнишь, как нам прямо в перерыве оружие раздали, и мы вернулись в зал. Кто-нибудь смог бы выстрелить в него? Возможность — то была!
— Да нет, кто б дал! Да я бы такого первый!
— Ну вот, сам себе и ответил, — сонно пробормотал Игорь, натягивая на себя одеяло.
Вечер 29-го — 30-е октября 1952 года
Старуха с косой подошла совсем близко. Он остро ощущал ее присутствие. Дальнейшее было вопросом времени. Может быть, минут, может — часов, в лучшем случае — дней. И то, если с ним захотят говорить. Но инстинкт гнал его в лабиринт арбатских переулков. Прочь от зеленого купола дома Второва, завершающего перспективу Каменной Слободы. От знаменитой полуротонды, от специально пристроенного концертного зала, где когда-то дирижировал Сергей Прокофьев и весело танцевали гости.
Побега на рывок не вышло. Все теперь в прошлом — и власть, и афинские ночи.
Живой труп двигался в неровном, рваном ритме, оскальзываясь, наступая лакированными туфлями в грязь и небрежно разбрызгивая лужи. На некогда благообразном, холеном лице, украшенном профессорской бородкой-клинышком застыла странная гримаса, причудливое сочетание ненависти, страха и отчаяния.
Все усилия оказались тщетны. Те, кто обещал и гарантировал, брезгливо отвернулись. Он стал для них отработанным материалом. Даже дверей не открыли! Лишь охранник, уютно устроившийся в будке, сказал, будто сплюнул:
— Велено передать, что в этом доме Ваше присутствие нежелательно.
Милиционер, стоявший рядом, просто отвернулся. От него! Который еще вчера мог его в порошок стереть! Вот именно, что вчера…
На мгновение остановившись, бывший человек достал из внутреннего пиджака серебряную фляжку и сделал пару щедрых глотков. Привычно обожгло пищевод. Скоро в теле появится приятное тепло, станет немного легче. Он давно и прочно привык к большим дозам алкоголя, поэтому выпитое взбодрило лишь самую малость.
