просто карими. Однако в такой близости к ней он видел, что они почти черные, но вокруг
самого зрачка пролегала едва заметная бледно-голубая каемка, контрастирующая с
темнотой.
- "Прекрасная" - это только начало, - пробормотал Доминик и вынужден был
прочистить горло, потому что голос звучал хрипло и грубо. - Я мог бы сказать, что у тебя
глубокий взгляд, полный секретов, я мог бы сказать, что твое лицо заставило бы творцов
Ренессанса рыдать от желания запечатлеть его.
Она издала такой звук, будто не поверила ему.
Он усмехнулся.
- Не веришь мне? Послушай того, кто знает. Если бы ты вышла со своей виллы,
донна, они рухнули бы к твоим ногам, или к твоим башмакам, как сказали бы в то время.
Они захотели бы вырезать твои бедра из мрамора, выточить изгиб твоего подбородка из
дерева. Сам Тициан использовал бы дюжину оттенков коричневого, чтобы истинно
передать цвет твоих волос.
- Некоторые мужчины замечают лишь грудь, - сказала она, и Доминик различил в ее
голосе дрожь - старые раны, возможно, или нечто темнее и глубже.
- Грудь замечательная, не думай, что я не заметил, - ободряюще подхватил он, - но и
остальное в тебе, ну. . Я всегда был из тех мужчин, которые предпочитают, чтобы все было
на месте. И донна, у тебя все на месте.
Ее вздох был тихим как летним бриз. Он медленно поднес руку к ее лицу. Когда она
не отшатнулась, он провел костяшками пальцев по ее щеке. Ее глаза расширились, она
задрожала от его прикосновения.
https://vk.com/vmrosland
- Такая прекрасная, - сказал Доминик. - И такая храбрая. Ты не собиралась ничего
уступать тому грабителю, не так ли?
София слегка подпрыгнула, и он обругал себя за то, что припомнил тот пугающий
инцидент.
- Все закончилось, теперь ты дома и в полной безопасности, - пробормотал он.
София подалась ближе, прислоняясь к нему. Доминик ощущал ее запах, нечто
сладкое и пряное, а под этим ее естественный женственный аромат, более темный и
чувственный. София вздохнула, прижимаясь своим мягким весом к его боку, и он обнял ее
одной рукой. Он наполовину затвердел от ее близости, но в том, как она к нему
прислонялась, было нечто нежное, и он не хотел это спугнуть. Тлеющий жар в его теле
вылился в нечто лучшее, нечто более сладкое, и он потерся щекой о ее голову, заставив ее
рассмеяться.
- Зора так делает, - пробормотала София, и Доминик кивнул.
- Твоя кошка тебя очень любит.
