— И не скоро узнают, — угрюмо сказал Шишига. — Как ты думаешь, а эти твари разумны?
— Я еще не изучал особенно график расслоения времени, но кривая нормального распределения вызывает у меня некоторые подозрения. Создается впечатление, что есть внутренняя закономерность в том, как робинзоны разбросаны по временам. Нарушение фундаментального закона вероятности говорит об элементе преднамеренности в происшедшем…
Тут я заметил, что Мира и Роман совершенно уже перестали меня понимать. Оба были настолько поражены услышанным, что не могли уже воспринимать дальнейшие мои разглагольствования с достаточным вниманием.
Я тоже чувствовал себя утомленным и сказал:
— Ребята! Завтра я пораньше хочу взяться за работу, поэтому, если не возражаете, сейчас лягу спать. Надо, чтобы немного утряслось то, что мы узнали сегодня.
Я посмотрел на Миру. Она улыбнулась и спросила:
— Может, поесть хочешь?
Кажется, наши отношения налаживаются, подумал я и, улыбнувшись, покачал головой:
— Спасибо. Я перекусывал по пути.
Я встал и пошел устраивать постель.
— Ну, а мне на вахту, — сказал Шишига.
Ночью я несколько раз просыпался и каждый раз раздраженно задавал себе вопрос: что мне мешает привезти сюда кровать? Хотя бы надувной матрац. В магазинах полно таких самонадувающихся штуковин. Подумав так, я переворачивался на другой бок и вновь засыпал.
Я проспал до семи утра. Найдя на кухне веревку, я взял бадейку с водой и вышел на улицу. Там опять было солнечно и еще более холодно. Обойдя здание, я прикрепил бадейку к кронштейну навеса над входом в подвал и устроил что-то вроде умывальника. Умывшись, нагреб в руки одежду и вернулся в дом. В кухне все было подготовлено для того, чтобы на завтрак не тратить много времени.
Я поставил вариться кофе, а сам разложил на подносе нарезанный хлеб, открыл банку с икрой, принес из холодильника масло. Через пять минут завтрак аристократа был готов.
Я перенес все в зал, расставил на столе. Затем с некоторым сомнением поглядел на спящего Шишигу, налил в одну из чашек дымящегося кофе, поставил на поднос, а рядом на блюдце положил три бутерброда и понес все это на второй этаж.
Тихонько постучав в дверь Миры, я вошел в комнату.
Девушка натянула на себя одеяло и уставилась на меня слегка опухшими глазами. Видимо, она спала крепко, потому что не сразу вспомнила, как мило и по-дружески мы расстались вчера вечером: это я понял по ее первоначальной попытке изобразить на лице недовольство. Но тут же во взгляде ее промелькнула светлая искорка, и недовольство сменилось простодушной растерянностью.
