Чушь! Еще ничего не доказано. Во-первых, то, что пятна — внеземная форма — не более чем мое предположение. Во-вторых, их сегодняшняя неуязвимость может уже завтра стать причиной самоуничтожения.
Мне вспомнилась «Война миров» Уэллса. Чудовища-марсиане пострадали от земных вирусов, но самое главное — они были видны. Что ни говори, с реальными пришельцами было бы сражаться намного легче, чем со следами их жизнедеятельности.
Я — случайно выживший ученый. Я полон сил и готов бороться за свою жизнь и вести войну. Но что делать, если мир захватили невидимки? Прожорливые твари показали мне пока лишь то, что существует иная, малоизвестная нам физика, законы которой могут вызывать у человека только удивление и ужас.
И еще один вопрос пришел в голову: видят ли они меня? Может, я нарочно оставлен в живых для того, чтобы быть объектом их эксперимента?
Я дошел до начала Пречистенки и остановился у самого края рва.
Троллейбуса, по крыше которого я перебрался сюда, не было. Ров стал глубже и шире. Были повреждены канализационные линии, и снизу поднимался смрад.
Попытаться проникнуть в дом и затем выбраться на Смоленский бульвар через окно?
Я приблизился к стене здания, но подойти вплотную мешали кучи песка, ссыпавшегося с изуродованных верхних этажей.
Арочный проход во внутренний двор тоже полностью завален. Вскарабкаться по куче, разбить окно и таким образом пробраться в дом слишком рискованно: все здесь так и кишит заразой.
Выходит, я в тупике и надо возвращаться?
Я посветил на часы. Черт побери! Без пяти шесть.
Действуя бессознательно, я спрятал фонарик и стал взбираться по сыпучей поверхности песчаной кучи. Ноги погружались чуть ли не по колено. Я распластался, но, наконец, все-таки дополз до стены и некоторое время — просто так, от бессилия — лежал на животе, прикоснувшись рукой к стене.
Было что-то приятное в этом лежании. Рыхлый, стерилизованный грунт послужил бы неплохим материалом для набивки спортивных матов. Вероятно, его также можно применять и в строительстве, как теплоизоляционный материал.
Думаю, к песку пятна равнодушны. Для них он — отходы производства. А это значит, что неплохо было бы окружить дом защитным валом из такого песка.
Я поглаживал холодную штукатурку. Мне стало хорошо, по телу разлилось сладковатое ощущение свободы, и при этом сердце кольнула какая-то странная неземная печаль. Я подумал: сколько столетий по этому городу неслось время и вдруг разом остановилось. Теперь город стал похож на заброшенный храм, и сейчас, когда единственный его обитатель прекратил всякое движение, в нем воцарился абсолютный покой.
