И вдруг я почувствовал…
Чем-то веяло от стены. Как холодом. Или тоской. Нет, это было что-то незнакомое, какая-то жуткая потусторонняя стынь, словно бездна космоса внезапно распахнулась в двух шагах от меня.
Раздался шорох, словно на ступени посыпался мелкий песок.
Я пригляделся. В глазах плыло, а очки лежали в кармане, и не было времени их доставать. Мне почудилось, что по серой штукатуреной стене движется большое светлое пятно.
Я осторожно протянул руку, собираясь прикоснуться к штукатурке.
Был ли это плод моего воображения — неизвестно, но мне показалось, что пятно сперва замерло, а затем стало проваливаться, образуя воронку. Внезапно меня охватила слабость, а следом какая-то странная благоговейная тоска, и я увидел, что пальцы мои начинают удлиняться.
— Боже… — прошептал я.
В эту самую минуту внизу заревел мотор автомобиля, и я, отдернув руку, бросился бежать. Ноги были как ватные, но я достиг первого этажа, ни разу не поскользнувшись.
В вестибюле я с трудом нахожу дверь, ведущую на задний двор. Когда выскакиваю из дома, оказывается, что машины уже нет. Вот досада!
Поодаль стоит джип и еще какая-то легковушка, оба автомобиля пусты.
Дождя уже нет. Выйдя на середину двора, оглядываюсь. На пятом этаже одиноко светящееся окно с силуэтом Миры. Все остальные окна дома темны. Машу рукой, но она вряд ли меня видит: небо снова затянуто тучами, и дворик скрывается во мраке.
Уныние сковывает сердце. Не слышно ни звуков транспорта, ни дальних голосов — над домами глубокое безмолвие.
Я пересекаю двор и подхожу к соседнему дому.
Во дворе стоит несколько машин, но людей не видно. Идя мимо этого дома, с надеждой вглядываюсь в окна: может хоть где-нибудь мелькнет отблеск свечи. Но длинный шестиэтажный барак мертв.
Нельзя возвращаться, не узнав, что происходит. Обойдя дом, направляюсь к переулку Пречистенки, мимо которого мы шли, а, дойдя до него, поворачиваю налево, к Гоголевскому бульвару.
На стороне, противоположной дому Миры, стоит несколько двухэтажных зданий, по-видимому, нежилых. Выхожу на тротуар и неожиданно в одном из окон первого этажа замечаю тусклое свечение. Я приближаюсь.
Окно расположено низко. Схватившись за металлическую решетку, я просовываю между прутьями руку и стучу. Прождав минуту или две, стучу вновь.
Различим край стола, стул, две большие коробки… Где-то высоко стоит невидимая свеча. Она мерцает, и тень, отбрасываемая предметами, то и дело подрагивает.
Проходит минут десять. Я колочу в окно, зову неведомого обитателя здания, трясу решетку, но никто не идет на мой зов. И вдруг свеча гаснет. И снова веет холодом — странным, запредельным, пожирающим…
