Она прекрасно извивалась, совершенно беспомощная, умоляющая рабыня. И вдруг музыка резко оборвалась, и она замерла перед нами, стоя на коленях, опустив голову, всем своим видом выказывая покорность Самосу. Осторожно подняв голову, она, по лицу своего господина, попыталась предугадать свою судьбу. Она разглядывала его лицо, и ожидала вердикта. Именно он имел право решать, жить ей или умереть.
— Я хочу надеяться, Господин, — осторожно сказала она, — что со временем я смогу стать не совсем бесполезной как рабыня.
— Пожалуй, Ты сможешь к этому приблизиться, — кивнул Самос.
Она не осмелилась встать, и на четвереньках, с опущенной головой приблизилась почти вплотную к краю стола. Там она, опустив голову ещё ниже, поцеловала каменные плитки пола. Потом, немного приподнявшись, всё так же на карачках, подползла совсем вплотную к нам, изящно изогнувшись, и коснулась губами края стола.
— Ты умоляешь оставить Тебе жизнь? — спросил Самос.
— Да, я умоляю Вас, мой Господин, позволить мне жить, — подтвердила она.
— На каких условиях? — уточнил он.
— Условия Ваши, Господин, — ответила женщина, — ведь я всего лишь рабыня полностью в Вашей власти.
— На колени, — скомандовал Самос, и она встала на колени, откинувшись на пятки.
Кое-кто из людей Самоса подошёл поближе, и теперь стоя вокруг стола, с интересом наблюдали за ней.
— Ну, что ж, по крайней мере, в настоящий момент, — сказал Самос, — Тебя не бросят к слинам.
— Спасибо, Господин! — крикнула она. — Спасибо, Мой Господин!
Самос кивнул одному из мужчин, стоящих поблизости, тому самому дюжему гребцу, от которого она ранее, ускользнула. Тот взял её запястья и небрежно связал их спереди, её собственными волосами, причём оставив небольшой отрезок в качестве поводка.
Женщина с интересом, снизу вверх, смотрела на возвышавшегося над ней гребца.
— И смотри, чтобы Ты вдруг снова не оказалась бесполезной, — пригрозил Самос.
— Да, Господин! — ответила она, вздёрнутая на ноги рывком привязи из её собственных волос была уведена к столу гребца.
— Тула! — закричал один из мужчин. — Пусть Тула станцует!
Несколько мужчин своими одобрительными криками, поддержали это предложение, длинноногую брюнетку вытолкнули в центр зала, по пути сорвав с неё лоскут шёлка, бывший всей её одеждой. Девушку отличали скуластое лицо, смуглая кожа и золотой ошейник.
— Тула! — радостно приветствовали её мужчины, и она чувственно подняла руки, приняв возбуждающую позу, и замерла в ожидании начала музыки.
