— Теперь, когда Ты стала рабыней, Тебе не только допустимо уступить этим чувствам, но Ты должна это сделать так, — объяснил я ей.
— Господин! — задохнувшись, прошептала женщина.
— Да, — сказал я, — и Ты теперь рабыня.
— Да, Господин, — вздрогнула она.
— Это всё существенно меняет, не так ли? — спросил я.
— Да, Господин, — согласилась она.
— Да у неё же совсем нет рабских рефлексов, — презрительно бросил один из сидевших поблизости мужчин.
Взяв её за волосы, я вытянул её до сидящего положения, а затем, опять же за волосы, запрокинул ей голову.
— Ой! — вздрогнув, пискнула женщина.
— Держи ладони рук прижатыми к полу, — приказал я.
Когда её ладони оказались на полу, она оказалась в сидячем положении передо мной со слегка согнутыми и разведёнными коленями.
— Ой! О-о-ох! — внезапно вскрикнула она.
— Ладони на пол, — напомнил я.
— Да, Господин, — вздохнула она. — Простите, Господин!
— Есть у неё рефлексы рабыни, — сообщил я.
— Да, — признал один из мужчин.
— Точно, — поддержал его другой.
— Кажется, у мужчин появился несколько больший интерес к Тебе, не находишь? — поинтересовался я.
— Да, Господин! — заметила она осмотревшись.
— А теперь мы попробуем соединить две вещи, — сказал я. — Первое, Ты — изящная желанная женщина. Ты — тот вид женщины, что может завести любого мужчину до безумной страсти. Ты — такая женщина, ради обладания, которой мужчины готовы перегрызть горло своему сопернику. Кроме того, Твоя красота и желанность увеличены тысячекратно, потому что Ты — чья-то собственность, Ты — рабыня.
— Да, Господин, — прошептала она. — О-о-ох, Господин!
— Ты заметила, как возрос интерес к Тебе у этих мужчин, не так ли? — спросил я.
— Да, Господин! — всхлипнула она.
— Ладони на пол, — повторил я.
— Да, Господин, — простонала она.
— Всё это весьма важно с точки зрения мужчины, — пояснил я ей.
— Да, Господин.
— А теперь второе, давай-ка рассмотрим эти вещи с точки зрения женщины, с твоей точки зрения, — предложил я.
— Господи-и-ин! — вдруг вскрикнула женщина.
— Ладони на пол, — сказал я.
— Да, Господин.
— Как рабыне, зашептал я ей, — Тебе не только допустимо отдаться своим самым глубоким, самым волнующим, самым примитивным, и всецело женским порывам, но Ты ещё и должна сделать это, и сделать это, забыв о стыде, ярко и полно.
— Да-а, Господи-и-иннн, — закричала она, и внезапно отчаянно попытавшись плотнее прижаться к моей руке.
Но я, резко отстранившись и потянув волосы, бросил её ничком на пол. Она изо всех сил вывернула голову, чтобы посмотреть на меня через плечо. Я рассмотрел в её глазах закипающую страсть. От меня не скрылось, что она начала ощущать то, что должна чувствовать пробужденная рабыня.
