- Мама! – выдохнула я и схватилась за ее тонкие плечи, тряся ее. – Мама!
Жуткий миг, она не отвечала, и я забыла, как дышать. А потом ее глаза открылись, и она посмотрела на меня, и облегчение было таким сильным, что я рухнула на кровать, все еще держа ее за плечи, обмякла рядом с ней. Она медленно моргала, и я посмотрела в ее глаза. Они были лучше, чем за многие месяцы, едва розовые, а ее зрачки не были расширенными или узкими. В ее взгляде не было хищности, и я осторожно опустила ее на подушку.
- Я принесу завтрак, - сказала я дрожащим голосом, и впервые за три месяца она кивнула. Слабо, едва заметно, но я это увидела. Я вышла из комнаты, не сводя с нее взгляда. Что за средство дал мне Сайлас?
Глава 8:
Я совру, если сделаю вид, что всегда хотела быть аптекарем. Когда-то я хотела быть алхимиком. Я знала все о трех ветвях алхимии из книг мамы: аурумщики создавали золото из металла и не были бедными, зельеварщики могли сварить Эликсир жизни и никогда не болели, а еще – создатели, что могли оживлять гомункулов или, что страшнее, големов и никогда не были одни.
Я не надеялась стать создателем, это было слишком даже для меня. Границы между Спящим принцем из детской сказки и настоящим кронпринцем Таллита за последние пятьсот лет стерлись, но обе версии его истории гласили, что только он умел давать жизнь неживому. Я никогда не хотела такой силы, даже в детстве, что-то пугало меня в том, что оживать сможет то, что не было таким создано. Порой я хотела быть аурумщиком, особенно, когда что-то хотела, но мне отказывали, но больше всего я подходила под вид зельеварщиков.
Способность создать Эликсир была менее распространена, чем создание золота, и господин Пэнди говорил мне, что последний известный зельеварщик умер семьдесят лет назад в Конклаве, и Совет устроил ей официальные похороны. В последний раз тогда алхимики покидали Конклав открыто, в последний раз трегеллианская армия была активной и защищала алхимиков от попыток похищения, устроенных лормерианцами.
Но я не знала этого, когда играла и часами смешивала ингредиенты – грязь, молоко, пыль, ягоды – и называла это Эликсиром жизни. Я скармливала свои смеси маме, когда у нее болела голова, папе, когда у него болела спина, и тщетно пыталась помочь так Лифу, когда он упал в крапиву или с крыши амбара.
Бедный папа все же объяснил мне, что алхимиком нельзя стать, можно лишь им родиться. Алхимия передавалась от королевских близнецов Таллита, способность была в крови. И тогда он сказал мне, что не обязательно быть алхимиком, я могла делать настои и зелья, что могли исцелять, хоть и без чудесных эффектов Эликсира жизни. И я переключилась на медицину, и оказалось, что у меня есть дар аптекаря.
