- Я исполняю свой долг, - сказал он, но голос его был лишен эмоций.
- Долг? Когда это у тебя появился долг стать солдатом?
Он остановился рядом с заброшенной хижиной, тяжело дыша, и посмотрел на меня, добрые карие глаза теперь были строгими, губы превратились в линию.
- Меня забрали, - сказал он. – Всех подходящих мужчин от восемнадцати до сорока лет забрали. Это делали принудительно и по всему Трегеллану.
Я моргала, переваривая услышанное.
- Как? Как это может быть принудительным?
- Они ловят тех, кто отказался. Забирают землю, имущество, вещи. Семьям угрожают. Если ты не сражаешься, тебя арестуют, и семью выгонят из дома.
- Но это неправильно. Это не по-нашему. Так могло быть в Лормере.
Кирин вскинул брови.
- Это старый закон. Его не изменили. Каждый дом должен отдать хотя бы одного мужчину в армию, когда так приказывает правитель страны. В последний раз так было во время войны с Лормерой. Совет возобновил это. И все происходит быстро.
- Такое возможно?
- Да, - голос Кирина был мрачным. – Хотя если показать, что ты верующий, тебя могут отпустить.
- Но таких не осталось, - медленно сказала я. – А остальные? Мужчины старше? Женщины? Господин Пэнди? Лирис? Ульрик? – я перечисляла знакомые имена.
- Всех полезных сослали в Трессалин, включая Ульрика, - его губы дернулись при упоминании его старого наставника. – Они хотят использовать всех способных в подготовке к войне. Мужчин старше отправили делать оружие, как и некоторых женщин. Пэнди остался в Тремейне. В аптеке. Лирис тоже дома. Большинство женщин оставили дома, чтобы сохранить фермы и вести дела. Пока что.
- Пока что? Они заставят женщин сражаться?
- Если станет плохо, - он задумчиво посмотрел на меня. – Ты же не хочешь сказать, что пошла бы в бой?
- Думаешь, я не могла бы?
Он напрягся и попробовал улыбнуться.
- О, знаю, могла бы. Думаю, оставят выбор, - он замолчал. – И выбирать нужно с разумом. А не говорить людям, что это для славы. Нет ничего почетного в смерти… - он замолчал слишком поздно и посмотрел на меня, бледнея. – Прости, - сказал он, и я отмахнулась от его извинения. – Ты училась в аптеке. Тебя захотят для этого.
- У меня нет лицензии.
- Если так продолжится, им будет все равно. Я был кузнецом, и смотри на меня теперь, - он указал на окровавленную форму.
- И как там? – тихо спросила я. – Есть возможность, что станет очень плохо, чтобы женщин позвали в бой?
- Не знаю, - медленно сказал он. – В Тремейне все хорошо. Снаружи, по крайней мере. Изменений видимых нет. Нападений тоже. Люди готовятся, запасают еду и топливо, убирают в землянках, чтобы прятаться, но паники нет.
