Он хотел, чтобы его новый народ думал о нем хорошо. Пока что. Его отец говорил, что есть два способа править: страхом или любовью. Он не ожидал, что лормерианцы сразу полюбят его, но он мог заставить их бояться себя. Легко.
Он следовал за големами по тихим улицам, критически глядя на грязные дороги, пятна от нечистот, что отлетали с дорог на стены, здания в тени замка были кривыми и грязными, выглядели как пристройки, а не роскошные дома торговцев в столице.
Он недовольно скривил губы, заглядывая в окна некоторых домов, что они проходили, видел скромную мебель и серый вид. Он посмотрел на замок Лормеры, квадратную крепость, окруженную четырьмя башнями, темную, пока его обитатели спали. Уродливый, как и все в городе. Но лучше, чем быть без замка вообще…
* * *
Големы проделали свою работу и у Водных врат, этот вход на земли замка Лормеры был защищен хуже всего, хоть новый король и добавил туда стражи. В этот раз восемь тел – четверо вооруженных дозорных у врат, и четверо, что были на стене – упали и затихли навеки. Спящий принц в этот раз присоединился, чтобы покончить со всем быстро, разбираясь с людьми у ворот, пока его монстры резали лучников в двадцати футах над ними на стенах. Стрелы отлетали от глиняных тел големов, если он и понимали, что в них попали, то не подавали виду, изводили людей, пока те не упали, а потом они растоптали их черепа.
На золотой тунике Спящего принца была кровь, он вытер ее, размазав по бархату. Он помрачнел, и в ответ на его настроение големы взмахнули дубинками, топчась тревожно. Он прошел мимо них к дороге, что вела к пристройкам, пошел по садам к замку, что возвышался над ним.
Удивительно, но тишину ночи разрезал рожок. Он повернулся к Водным вратам и побежал, големы шатались и спешили за ним. На земле страж с белым лицом, не умерший, безумно вдыхал в рожок, его глаза выпучивались от каждого выдоха. Спящий принц вонзил один из мечей в грудь мужчины, удар остановил его сердце и рожок.
Но было слишком поздно. Он повернулся к замку и увидел, как загорается свет в окнах, что были до этого темными. Он услышал новые рожки, крики людей, и вздохнул. Он залез в карман и вытащил стопку пергамента и пишущую палочку. Задумчиво хмурясь, он написал несколько слов, разорвал листок надвое. Он махнул големам, они протянули руки, позволяя вложить в их ладони клочки бумаги. На миг листки задержались на поверхности. А потом глиняная плоть стала жидкой и поглотила их, став твердой, когда бумага исчезла. Крики стали громче, ближе, и свист стрел пронзал воздух.
