Я глянула на самое себя в стекле. Укрытые тенью, мои глаза провалились в глубину лица.
— Онг никому не сказал, что он — его владелец. Вселившись в дом, он в тот же день велел шоферу перевезти его через дорогу в своем серебристом «Даймлере». Он снова заговорил с отцом девушки и еще раз попросил ее руки. Отец ее, естественно, дал согласие. Свадьба состоялась месяцем позже. Она была самой богатой из всех, какие только видывал наш остров, говаривали старики.
— За что еще я люблю Малайю, — сказал Аритомо, — так за то, что она полна историй, вроде этой.
— Я часто видела Старого Мистера Онга в его саду, одетым, как кули, в замызганный белый жилет, просторные синие шорты из хлопка, несущим певчую птичку в клетке. Он всегда разговаривал с птичкой с большей нежностью, чем с любой из своих жен.
Аритомо указал на фронтон:
— Ательстан. Это второе имя Светтенхема.
Я удивленно глянула на него, но потом вспомнила о книгах первого губернатора Проливных Поселений у садовника на полке.
— Так его мой дед назвал. Глупое, напыщенное имя для дома, — заметила я. — Уверена, соседи потешались над моим дедом и над нами.
— Буду на Пенанге, посмотрю на него.
— Он был разрушен, когда самолеты джапов бомбили остров.
Лицо Аритомо не выразило ничего.
— Мы уехали из него всего на несколько дней раньше. Всё оставили — все наши фотографии. И все картины Юн Хонг тоже.
Мне было как-то не по себе видеть тут одну из ее картин: казалось, она все еще жива и вот-вот появится в дверях моей спальни поделиться со мной какой-нибудь сплетней, услышанной от подружек…
Подняв руку, я прикоснулась к стеклу. Оставленное мною запотевшее пятнышко через секунду исчезло, словно бы отыскало путь — как попасть в картину, написанную акварелью.
— Я хочу купить ее у вас.
Аритомо покачал головой:
— Мне ее подарили.
— Для вас эта картина ничего не значит, — я повернулась лицом к нему. — Я прошу вас продать ее мне. Уж в этом-то вы не можете мне отказать, по меньшей мере.
— Почему? Из-за того, чту моя страна сделала с вами?
— Продайте ее мне.
Он почти ласковым движением широко развел руки:
— С момента вашего посещения я раздумываю над вашим предложением.
Я напряглась, гадая, о чем он намерен мне поведать.
— Вы спланируете и разобьете мой сад?
Он отрицательно повел головой:
— Но вы можете научиться сделать это сами.
Понадобилась секунда-другая, чтобы вникнуть в суть его предложения.
— Вы просите меня стать… вашей ученицей? — Вот уж чего бы я совсем не хотела. — Это смешно.
