— Это капско-голландский[42] дом, — пояснил Магнус, неверно поняв недоуменное выражение на моем лице. — Весьма типичный для мест, откуда я родом.
С поста охраны торопился гурка[43], чтобы открыть ворота. Пара крупных коричневых собак бежала вприпрыжку рядом с машиной, пока Магнус объезжал вокруг дома, направляясь к гаражу.
— Не бойся, они не укусят. — Он показал на полоску темной шерсти вдоль хребта собак. — Родезийские риджбеки[44]. Тот — Бруллокс, а что поменьше — Биттергаль[45].
По мне, оба пса выглядели одинаково большими, своими холодными влажными носами они обнюхивали мне голени, пока я выбиралась из «Лендровера».
— Пошли, пошли, — приговаривал Магнус, подхватывая мой чемодан. На краю газона, перед входом, он остановился, широко повел рукой и произнес:
— Дом Маджубы.
Стены одноэтажного строения были оштукатурены белым, что оттеняло черный тростник речного камыша, которым была крыта крыша. Четыре широких окна, с размахом отставленные подальше одно от другого, располагались по обе стороны от входной двери. Деревянные ставни и рамы были выкрашены в цвет зеленых водорослей. Высокие округлые фронтоны, украшенные изображениями листьев и винограда, венчали крыльцо. Высокие стебли цветов (позже я узнала, что они называются стрелициями) росли под окнами, их красные, оранжевые и желтые лепестки напоминали мне остроугольных птичек, которых любил складывать из бумаги один японец-охранник в моем лагере. Я поскорее отогнала это воспоминание.
На крыше ветер надувал флаг с незнакомыми мне четырьмя широкими полосами — оранжевой, белой, синей и зеленой.
— Vierkleur[46], — пояснил Магнус, проследив направление моего взгляда. — Флаг Трансвааля.
— И вы его не снимаете? — Вывешивать иностранные государственные флаги было запрещено еще год назад, чтобы предотвратить вздымание красных китайских знамен сторонниками Малайской коммунистической партии.
— Сперва меня пришлось бы пристрелить.
Магнус не снял обуви, прежде чем зайти в дом, и я последовала его примеру. Стены прихожей были выкрашены белым, желтые доски пола маслянисто поблескивали под лучами вечернего солнца, лившимися в окна. Мое внимание привлек ряд картин на стене в гостиной, и я решила взглянуть на них поближе. Горные пейзажи, бесплодные, протянувшиеся до горизонта…
— Фома Бэнс[47]. А вот те литографии с хинными деревьями — это Пьерниф[48], — разъяснил Магнус, заметно польщенный моим интересом. — С Мыса.
В рамку вплыло чье-то отражение, и я повернулась навстречу китаянке лет под пятьдесят, седые волосы которой были скручены в пучок на затылке.
