— Не так, — ржала Марго, посасывая кисленькие вишневые косточки, которых у нее во рту набралось уже штук пятнадцать, — не так, надо говорить: премного благодарен, что оправдал доверие, спасибо, спасибо, но вы льстите мне, я знаю.
— Спасибо, — покивал Гоша и принялся заглядывать к Марго в глаза, — я остальное все позабыл. Ничего? — и смущенно добавил, — ты такая маленькая… просто девочка.
— Вот еще, — скривилась Марго, выплевывая свои косточки в ладонь, — да ты салага по сравнению со мной. Что ты вообще знаешь, только и умеешь, что деньги зарабатывать. Ты хоть раз супружеской жизнью жил?
— Сейчас живу, с одной, ты ее не знаешь, — Гоша беспомощно пошарил глазами по залу и схватил Марго за руку. Та даже не заметила.
Если бы к Марго сейчас подошел бы кто-нибудь и сказал: «Вот тебе, Марго, маленькая педалька, нажми на нее, и сразу провалишься прямо в ад», — Марго согласилась бы, не раздумывая ни минуты. Но никто не подошел и ничего подобного Марго не предложил. Пришлось выплывать самой. Марго зажмурилась и мужественно переживала самые страшные минуты своей жизни.
Сначала она царственно побагровела, потом побелела, шумно сглотнула, словно в горле у нее трепыхалась здоровая рыбина, сердце ее забилось где-то в желудке, потом оно переместилось под левую ключицу, потом в глазах все вдруг потемнело, куда-то делись сигареты, язык стал похож на ком ваты, вспотел кончик носа, бросило в жар, и запах Гошиного одеколона навалился пудовой тяжестью. А потом Марго стало стыдно. За то, что она вообще на свете есть, за свои ноги, покоящиеся под столом, за свое пальто на вешалке, за свою сумку, которую она швырнула куда-то, за то, что она так напилась, за свою спину и плечи, открытые взглядам всех посетителей кафе, за серьги в своих ушах и пересохшие губы… Чувство стыда, когда-то знакомое Марго, а теперь начисто позабытое, накрывало ее плотным одеялом, и она с трудом дышала, думала с трудом, хотя — кто просил так напиваться?
— Ты меня не слушаешь, — Гоша потеребил ее руку, — я купался в проруби, представляешь, в проруби — правда больше падал рядом, чем плавал там… Скучно… развлечений никаких — пить пришлось все два дня — понимаешь?
— Ч-что? — с трудом выдавила из себя Марго.
— Дом отдыха, я тебе говорю, был полный отстой.
— А… П-почему? — Марго поморщилась, как от сильной боли и попыталась нацепить на лицо улыбку — она скорее сдохнет, чем покажет, что перед Гошей сидит лишь малая часть Марго, а основные ее стати давно валяются под столом без надежды на спасение, и вообще без надежды.
