— Пошли отсюда! — На улице Софи устроила целое представление. — Дорналд! — произнесла она с шотландским акцентом. — Дорналд, ты, достигший половой зрелости никчемный подросток с перхотью и прыщами, увы, ты мой сын, и я думаю, ты должен стыдиться самого себя… Кислый парень, правда, Ханна?
Я вспомнила, как смущался бедный парень, как ему было неловко, но захихикала вместе с Софи.
— Да уж. Просто не верится!
Софи и в автобусе то и дело хихикала, пока мы не налетели на еще одного смущающегося подростка, знаменитого Бена Саутвелла.
— Привет, Софи!
У него довольно низкий голос (прыщей и перхоти, к счастью, нет).
— О, привет, Бен, — сказала Софи, не переставая смеяться.
Мне это не понравилось.
— Ты не хочешь нас познакомить? — спросила я.
— Бен, это Ханна, — сказала Софи. Помолчала и добавила: — Ханна, это Бен.
Мне показалось, что Бен хочет что-то сказать.
— Я слышал, Мэдди едет в какое-то экзотическое место? — наконец произнес он.
— О да, — быстро ответила я, несколько удивленная тем, что Софи предпочла молчать, — правда ведь, Софи? Она едет на Барбадос с папой, вот счастливая. А Софи едет во Францию…
— Ты мне этого не говорила, — перебил меня Бен. — Я ведь тоже собираюсь во Францию. Какое совпадение, да?
— Франция — большая страна, извини, Бен. Мы с Ханной спешим.
— Разве? — спросила я, но Софи мрачно взяла меня под руку и увела прочь.
— Ну, пока, — печально сказал Бен нам вслед.
Веселость Софи испарилась без следа.
— Кто тебя тянул за язык говорить, что я еду во Францию? — простонала она.
— Ну, прости. Я не знала, что это секрет. В любом случае, Франция — большая страна.
Софи удалось взять себя в руки.
— Ну да. Извини. Что-то мне изменило чувство юмора. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом Бене Саутвелле…
— Да все я о нем знаю, он целуется, как рыба…
— Есть еще кое-что…
— Думаешь, я не в курсе, что он влюблен в тебя до безумия? И мне обидно, что такой красавец бегает за тобой. Кстати, Дональд из «36,6» поедет на мои музыкальные курсы. Я его узнала, хотя в прошлом году он был ниже сантиметров на тридцать.
— Ханна, деточка…
Мама всегда говорит таким заискивающим голосом, когда хочет сообщить мне что-нибудь плохое. Я только что упаковала вещи, сложила пюпитр и проверила, не забыла ли набор карандашей с резинками с другой стороны — обычное требование любого музыкального курса. Дирижеры обожают измываться над ребятами, у которых нет с собой такого карандаша.
— Ханна? — снова раздался мамин голос. — Нам надо кое-что уладить. Ты не можешь спуститься, дорогая?