Израненный | страница 72
*****
Эйли
Усевшись за кухонным столом утром, Тим, Рейчел, Сара и я безмолвно едим свой завтрак. О событиях прошлой ночи никто не упоминает. Звуки столового серебра — единственные звуки, раздающиеся в напряжённой тишине. Когда уже все готовы расходиться по своим делам, я подливаю ещё больше масла в огонь, сообщая им о потере своего велосипеда. Единственная причина, почему я говорю это, потому что не могу добраться в школу.
— Что с ним случилось? — спрашивает Сара, сделав глоток из стакана с молоком. Это достаточно невинный вопрос, и зная Сару, она задала его без злого умысла. Обычное, жизнерадостное, детское любопытство.
Я пожимаю плечами.
— Кто-то его украл, — я не вдаюсь в подробности. — Ты подбросишь меня, мам?
— Я подброшу тебя, — властно прерывает Тим, и никто за столом не осмеливается возразить.
Я начинаю нервничать в ту же минуту, как запрыгиваю на пассажирское сиденье «Дуранго». Я держу рюкзак на коленях, сосредоточив всё своё внимание на пейзаже за окном. Я настолько близко прижимаюсь к двери, что думаю, выпаду. Но мне плевать. Я не хочу находиться рядом с ним.
— Кто тот парень, который заходил прошлой ночью?
— Никто.
Он молчит. Проходит немного времени прежде, чем он снова начинает говорить:
— Оставлю всё как есть, — это явное предупреждение. Я готова выскочить из машины, когда мы подъезжаем к тротуару у школы, но его рука скользит под тяжесть моего рюкзака, останавливаясь на верхней части моего бедра. Когда он сжимает его, я рефлекторно дёргаюсь в сторону, но его хватка достаточно сильна, чтобы удержать меня от движения. Я опускаю голову, волосы спадают мне на лицо, скрывая моё отвращение. — Ты же знаешь, что он хочет только одного, Эйли, — его рука медленно движется вверх-вниз, массируя моё бедро. — Парням всегда нужно только одно. Когда они получат это, то оставят тебя настолько быстро, что ты даже не успеешь опомниться. Я не позволю этому произойти, — его голос низкий, и он так близко сейчас, опирается на средину подлокотника, шепча мне на ухо. — Я не позволю ему сорвать твою маленькую сладкую вишенку, малышка. Я убью его первым.
От тошноты у меня раздирает горло. Эта кислота, горькая и обжигающая, кипит и поднимается вверх по моему пищеводу. Я с трудом сглатываю, — один, два, три раза, —прежде чем она опускается, оставляя послевкусие. Она не исчезает полностью, когда я толкаю дверь машины, и, открывая её, хватаю свой рюкзак и выскакиваю на улицу.
*****
Мэддокс