— Чёрт! — сильный удар о руль не делает ничего, чтобы унять моё раздражение. Говорю себе, что не хочу иметь ничего общего с этой пташкой, но похоже, это, блядь, бессмысленно, поскольку я резко останавливаюсь и разворачиваюсь обратно в сторону её дома.
На Эйли Беннет так и написано «приставучая девственница», и после Грейс я не ищу повторений. Было бы умно с моей стороны ехать дальше по дороге, пересечь шоссе и оттащить свою задницу обратно в трущобы. Подкурить косяк, трахнуть Бриа и забыть об испуганном мышонке и страхе, который я увидел в её оленьих глазах разного цвета. Этот страх закоренелый. Это тот страх, который берёт начало в каком-то довольно сложном дерьме, и то, что я видел на её руках, — она пыталась убить монстров у себя внутри, делая порезы извне, — подтверждает это. Кто-то создал этих монстров там. И я поставил бы своё левое яйцо на то, что это был её старик. То, как он схватил её, посылает старые предупредительные сигналы, знакомые мне с детства.
Но, если честно, меня ведь не должно ебать это. Иисус, я даже не знаю эту девушку. Что, блядь, она собирается сделать для меня? Какого чёрта я получу, если, блядь, вмешаюсь? Ни единой чёртовой вещи, вот что. Она явно не тот тип девушек, которые предоставят свою киску, не нагрузив эмоциональным дерьмом в придачу. Всё это пролетает в моей голове, и я знаю, что вмешательство является одной из самых глупых вещей, которые я мог бы сделать, но пытаться убедить себя сделать иначе прямо сейчас бессмысленно.
Я подъезжаю к парадному входу её дома, паркую машину и выскакиваю. Начиная отсюда, я действую на автопилоте, потому что если позволю себе думать об этом больше, то более чем вероятно, пошлю всё это нахуй и уйду. Я захожу на крыльцо. Стою перед её дверью, когда слышу грохот. Я не настолько глуп, чтобы находить оправдание тому, что это может быть за звук. Я уже знаю. Поднимаю кулак и стучу в дверь.
Глава 12
Эйли
Я забываю о Мэддоксе, его прикосновениях и своём сексуальном желании, когда меня толкают в фойе. Дверь с хлопком закрывается, в то время как я спотыкаюсь об сине-коричневый ковёр с рисунком в прихожей. Выронив сумки из рук, я удерживаюсь на ногах, но Тим так сильно дёргает меня за руку назад, что складывается ощущение, что он вырвал её из сустава. Я кричу, слёзы застилают глаза, когда он толкает меня к стене.
— Ты, чёрт побери, теперь лжёшь нам? — он наваливается на меня, большая масса из гнева и злого умысла заперта в теле этого мужчины. Его рука покоится на моём горле, пальцы сжимаются на моей шее, когда он заставляет меня посмотреть на него. Его пропитанное джином дыхание опаляет моё лицо, словно дым из выхлопной трубы, в то время как чёрные, стеклянные глаза прожигают меня насквозь. — Где ты, блядь, была?
