— Последняя кабинка возле кухни.
В то время как я скольжу в кабинку, он уходит на какое-то время и возвращается с двумя наполненными пластмассовыми стаканчиками.
— Единственное, что здесь стоит попробовать — это сладкий чай, — говорит он, ставя один из стаканчиков передо мной, и садится.
— Итак, расскажи мне…
— Много времени прошло, малыш, — прерывает всё та же официантка с тёплой широкой улыбкой, отчего черты её лица выделяются ещё сильнее. Ей около пятидесяти, на лбу видны глубокие морщины. — Как поживаешь? Держишься подальше от неприятностей?
Мэддокс усмехается.
— Не понимаю о чём ты, Сьюз.
Она смеётся.
— Думаешь, я не знаю об этом? Ты всегда был занозой в заднице, даже когда твоя мать приводила тебя, — она переводит взгляд на меня. — Тебе известно, что он всегда заходил прямо за прилавок, брал нашу баночку для чаевых и таскал оттуда деньги? Его мать не знала, что, чёрт возьми, с ним делать. Благослови Господи душу этой женщины, она была такой милой. Я до сих пор не могу поверить в случившееся. Она не заслужила ничего из этого. Ни один из вас, ребята, не заслужил. Твой старик был тем ещё ублюдком.
Удивительно, как быстро его выражение обычной толерантности исчезает. Вместо этого его лицо ничего не выражает. Он просто смотрит прямо перед собой, сквозь меня, словно воспоминания поймали его в ловушку. Он ничего не говорит, но от него исходит столько враждебного жара, словно ты сидишь напротив горячей лампы.
Он протягивает руку и берёт свой стаканчик.
— Надеюсь, он горит в аду, — заявляет он, и пьёт, и пьёт, пока не опустошает его. Несмотря на весь шум вокруг, облако напряжённости нависает над нами в этот момент.
Зная, что, вероятно, сказала гораздо больше, чем следовало, Сьюзи откашливается, прежде чем поднимает свой карандаш и блокнот.
— Что будешь, малыш? Как обычно?
— Да, — коротко и лаконично.
Записав заказ, она поворачивается ко мне.
— А ты, дорогая?
Я качаю головой.
— Всё в порядке, спасибо.
— Закажи что-нибудь, — ворчит он, сверля меня взглядом.
— Эм… возможно, картофель фри?
— Будет сделано. Корзинка картошки фри. Скоро прибудет. Держись тут. Я скоро вернусь.
— Ты преследовала меня в школе, ходишь на эту групповую терапию, на которую я теперь тоже вынужден ходить, и теперь проделала весь этот путь к моей Богом забытой берлоге с какой-то тупой отмазкой про домашку. Я не знаю, какого хера ты хочешь, но я не собираюсь вот так просто дать тебе это, поэтому вынужден сказать тебе, что я не…
