Места, где можно присесть, ограничены, но я не очень придирчива, поэтому сажусь под деревом, и в таком положении мне открывается прекрасный вид на кладбище. Достав альбом и кусочки угля для рисования из сумки, я кладу их возле дерева и принимаюсь пролистывать страницы, на которых изображены различные наброски, пока не дохожу до той страницы, которую ищу. Я хватаю кусочек угольный карандаш из коробочки и начинаю рисовать с того места, где остановилась в прошлое воскресенье. Мои пальцы нежно и легко порхают по странице, и я иногда отрываюсь от рисунка, чтобы убедиться, что уловила каждый нюанс — всё, что делает кладбище таким особенным. Коричневые сломанные ветви деревьев покрыты мхом и выглядят устрашающе над могилами, словно искорёженные пальцы мрачных хранителей; приносящий смерть ворон кричит в приглушённой тишине, и деревья, которые стоят, словно призраки, отбрасывают длинные тени на кладбище. Серое небо выглядит гораздо зловеще, чем в настоящее время, делая надгробия потемневшими, что делает рисунок больше похожим на чёрно-белую фотографию, а не на рисунок карандашом. Я забываю обо всём, и мир расплывается по краям моего периферийного зрения, будто я теряюсь в этом тёмном, почти мрачном мире, который создала.
Но потом иллюзия разбивается, осколки вдохновения, словно драгоценные осколки, падают вокруг меня, вырывая из своих собственных мыслей. Внезапное учащённое биение моего сердца, звучит как паническое бегство стада гну в моей груди. Я поворачиваю голову направо в ту сторону, откуда доносится шум, и наблюдаю, как разбиваются пивные бутылки в нескольких футах от места, где я сижу. Я дико пытаюсь отыскать глазами виновников торжества и не удивляюсь, когда вижу небольшую группу, состоящую из трёх человек, которые идут вдоль кладбища. Девчонка и два парня. Девушка медленно шагает задом, в то время как два парня разговаривают. У неё волосы тёмно-зелёного цвета, которые трудно не заметить; они скользят по её плечам словно волны. На ней надеты тёмные узкие джинсы и белая кофточка, которая открывает вид на её загорелую кожу. На её ногах обуты простые чёрные кеды.
Двое ребят держатся позади и направляются в мою сторону, их внешность намного легче разглядеть и мгновенное опознание накрывает меня, потому что я их знаю. Бриа Дэниелс, девушка с тёмно-зелёными волосами всегда крутится рядышком с Ноем и Мэддоксом Мур. Братья-близнецы, которые совершенно не похожи друг на друга. Они как день и ночь. Противоположные стороны одной медали. Ной всегда напоминает мне одну картину, которую я увидела однажды на художественной выставке в центре города, на ней был изображён светловолосый Люцифер до падения. Ослепительно красивый и такой мужественный. У него завидно высокие скулы и прямой острый нос, который делает его улыбку очень милой. Густые тёмные волосы обрамляют его лицо, скользя по угловатому подбородку. Он высокий. Они оба достаточно высоки, но Ной, на самом деле, имеет небольшое преимущество над своим братом, но ненамного. Если бы мне пришлось угадывать их рост, то я бы сказала, что он где-то между 6’2 и 6’3 (прим. перевод.: 187,96 — 190,5 см) футами. Ной был в команде бегунов, но через год присоединился к лёгкой атлетике и стал бегуном на коротких дистанциях. Я видела его тело только издалека, изучала его, как художник изучает предмет, и поэтому знаю, что скрывается под тёмно-синими джинсами и бордовым свитером, в которые он одет — тело бегуна. Большие мышцы, длинные ноги и руки, созданные для скорости и выносливости. Я также знаю его с занятий по рисованию, которые проводятся каждый понедельник, вторник и пятницу пятым уроком в классе мистера Кауфмана.
