— Нет! — по комнате разносится внушающий беспокойство крик, и она подрывается с кровати, уползая от меня прочь, будто я только что угрожал её убить. Я быстро перебарываю свой шок, когда замечаю, как она дрожит всем телом, прижимаясь к изголовью кровати. Она крепко сжимает руками поднятые к груди ноги, упираясь подбородком о поднятые колени. Я разрываюсь между желанием броситься к ней и прижать к себе, или просто ждать, пока она не стрехнёт дымку очередного кошмара, который, очевидно, у неё только что был. Но как только я слышу всхлипывания Эйли, я тут же оказываюсь рядом, откинув прочь нерешительность. Когда я тянусь к ней, она качает головой и отползает от меня ещё дальше, словно хочет стать частью чёрного изголовья.
— Прости, — бормочет она, обхватывая ноги ещё крепче, словно это остановит дрожь в её теле. — Я думала… Я думала, ты был… — она запинается и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Большие, выразительные глаза блестят от слёз. В них прячутся тени, которые слёзы не могут скрыть. Она выглядит загнанной. — Прости меня, Мэддокс…
Понимая свою первую ошибку, больше не пытаюсь прикоснуться к ней, но я сдвигаюсь и сажусь рядом, оставляя между нами достаточно места, чтобы она не чувствовала, будто ей что-то угрожает. Сидя на кровати рядом с ней, я ничего не говорю, но мой мозг сходит с ума. Её реакция вызывает воспоминания о моём проклятом прошлом. Я помню, как просыпался от кошмаров так же, как только что сделала она, напуганный до смерти, думая, что ублюдок всё ещё жив. Помню то чувство, когда на тебя охотятся. Когда тебя заставляют чувствовать себя слабым и беспомощным каждую минуту твоей жизни. Помню, как до чёртиков боялся позволить кому-то прикоснуться к себе, потому что единственные прикосновения, которые я когда-либо ощущал, были жестокими и омерзительными. Смотрю на Эйли, вижу, как она не может вынести даже моего прикосновения, и быстро складываю дважды два.
— Я думал, что уже говорил тебе, чтобы ты прекратила извиняться за дерьмо, в котором нет твоей вины.
Она пытается пожать плечами.
— Это плохая привычка.
— За кого ты меня только что приняла?
Она снова качает головой, и на её лице появляется хмурое выражение, когда она прикусывает нижнюю губу в попытке, вероятно, удержать себя от дальнейшего разговора.
— Эйли?
— Мэддокс, пожалуйста, не заставляй меня. Если я расскажу тебе, ты увидишь насколько я грязная. И тогда я потеряю тебя. Ты увидишь мои шрамы и, в конце концов, скажешь, чтобы я оставила тебя в покое.
