Но, внешне она никак этого не показывала, кидая в небольшой костерок, который они устроили за городом, свои карточки и избавляясь от смартфона. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, когда все связывающее с прошлой жизнью исчезло. Она и сейчас шла с немного отстраненным выражением лица.
Мужчина хотел завести разговор, но вдруг передумал. Не стоило сейчас лезть с глупостями или наоборот ковырять ножом душу.
Пара домов в этом тихом районе еще светила окнами, в одном из них даже творилась какая-то неразбериха.
— Да мне насрать! — выплюнул подросток, обуянный сильными эмоциями. Он ненавидел весь мир, его бесила жизнь, которой он живет с родственниками. Бесил отчим, который не уважал его дуру-мать. — Уйду от вас!
— Ты сдохнешь жалким бомжарой, мелкий! — рассмеялся мужчина в доме. — Роз, твой сынок, думает, что он сможет жить без моих деньжат.
Джимм явно услышал громкий топот паренька. Тот, кажется, намеревался выбежать из дома.
— Давай сосунок, вали нахрен!
— Натан, перестань, — слабо возмутилась мать. — Руперт, стой!
Но ребенок уже захлопнул за собой дверь и сердито зашагал прямо на встречу к Саманте и Джимму. Его неряшливо взлохмаченные синие волосы вместе с желтоватым светом от уличных фонарей создавали какое-то свое мистические свечение, черная футболка с логотипом группы «Last Breath» смотрелась мешком на его тощей фигуре, а черные потертые штаны с одинокой серебристой цепочкой довершали образ неформального подростка. Он шел, опустив худое лицо вниз, глядя себе под ноги, и бормотал о том, как еще всем покажет, и какие все кругом придурки.
— Привет, — просто сказал Джимм, и они с Самантой чуть посторонились, так как ребенок даже не подумал поднимать голову.
— Ага, — буркнул он и прошел мимо.
Секунд десять он продолжал идти, а потом резко остановился, обернулся и удивленно уставился на позднюю парочку.
— Не может… — изумление молниеносно превратилось в восторг.
Парень внутренне засиял и судорожно начал подбирать какую-нибудь крутую фразу, для приветствия с басистом известной группы. Бледные щеки тут же покрылись густым румянцем, когда он понял, что от охреневания не может ничего толком сказать и выглядит сейчас, скорее всего, как идиот.
— Как дела? — так же просто-добродушно спросил музыкант.
— Э-э…неплохо, — слегка замялся парнишка. — Сами как?
— Да хорошо. Как Роз поживает, то есть, твоя мама?
Руперт на секунду потерял дар речи.
— Откуда вы ее знаете?
— Вообще-то, она моя старшая кузина, — нахмурился Джимм. — Разве она тебе не говорила?
