Водка, водка! Семен нахмурился. Один только и разговор в доме остался о той водке. О чем с женой ни заговори, все сразу к одному сведет: ты пьешь! Что же, раз пьешь — значит, уже по всем статьям не прав, ни в чем не разбираешься и голоса своего не имеешь?
Углов нахмурился. Меньше бы болтала о той водке, так самой же лучше было бы. А то так и пошло, и поехало — за каждым вторым словом — водка, водка! Слушаешь-слушаешь, терпишь-терпишь, а там махнешь рукой, пойдешь да трахнешь стакан водяры! Чтоб, значит, по делу крик шел.
Он взглянул на Лизу. Она стихла, прислонившись к его плечу и устало прикрыв глаза. Углов глянул на часы. Подходило к двум.
— Да ты сама-то обедала? — всполошился он. — Перерыв кончается. Успеешь?
Лиза только плотней прижалась к его плечу.
— Ничего. Бог с ним, с обедом. Лишь бы у тебя все было хорошо. Тогда и я спокойна.
Семен завозился.
— Не опоздаешь? Как бы там из начальства кто не подъехал?
Лиза спохватилась.
— А сколько уже?
Углов молча показал на циферблат.
— Ой, пора. Ну, ты не скучай. Вечером приду.
Лиза уходила, оглядываясь и каждый раз улыбаясь мужу. Семен провожал ее остановившимся взглядом. У него болезненно ныло сердце. «Что же ушло из наших отношений? Что? И почему ушло?» Он откидывался на спинку и закрывал глаза. «Радость ушла. Радость».
Таяли в небе просушенные солнцем белые облака.
13.
Подошла пятница. Семен начал мучиться с утра. На завтра была назначена «проба». Стационарный период лечения подошел к концу. За неделю массированного приема лекарства концентрация его в крови должна была достичь того уровня, при котором малейшая доза алкоголя вызывала рвотно-удушающую реакцию. На этом и основывалось лечение. Две, три пробы вырабатывали в организме устойчивую отрицательную реакцию на спиртное. Павловское учение об условных рефлексах торжествовало здесь во всей своей неотрицаемой силе.
Впрочем, имелся и психологический компонент воздействия на больного. Он заключался в беседах врача и чудодейственном влиянии трудотерапии. Все лечащиеся одновременно и работали. Процент излечения достигал… Впрочем, кто действительно хотел вылечиться, тот вылечивался. Трудно было захотеть. Прочие становились завсегдатаями наркологии. С небольшими перерывами они проводили тут годы.
Ни одна таблетка лекарства не попала в его желудок за прошедшую неделю. А утром — проба. Как быть? О том, чтобы опять «прогнать дуру», притвориться — нечего было и мечтать. Контроль реакции был объективен — кровяное давление, пульс, характер изменения зрачка.
