— Вот именно подходящее, — вмешался Бочкин. — А вы, сударыня, залезли, куда вовсе даже не полагается.
— А куда полагается? Вы бы посоветовали и помогли, вместо того чтобы придираться, — хныкнула хитрая буква.
Леше стало немножко жаль ее.
— Ты сама виновата, — буркнул он. — Попросила бы по-хорошему, и тебе бы обязательно помогли.
— Ну, пожалуйста! Ну, прошу по-хорошему…
Ыхало стояло рядом и недоверчиво качало головой: мол, знаем мы эти фокусы. Но Леша сказал букве:
— Хочешь ко мне на майку?
Майка была белая, недавно выстиранная и поглаженная. Черная «а» выглядела бы на ней очень эффектно.
Однако буква спросила подозрительно:
— А что это будет означать?
— Как что? У меня же имя Алексей! А ты в этом имени — первая буква.
— Какая же я первая! — Она опять пискляво захныкала. — Тут нужна заглавная, а я — строчная. И сколько ни расти, в заглавную никак не превращусь, потому что у нее другая форма. В этом главное мое несчастье.
— Ишь ты! В заглавные ей хочется, — сказал Бочкин то ли с осуждением, то ли с уважением.
— Ладно, мне годится и такая, я не гордый, — решил Леша. — Ну? Согласна?
— Ладно уж… — пискнула буква «а».
Леша пришлепнул ее к груди. И буква сразу как бы впиталась в материю.
— В самом деле, очень славно получилось, — оценила Даша.
— Дядя Бочкин, помните, вы обещали покатать нас на вашем пароходе? — сказал Леша.
— Как же, как же! Обязательно! Если хотите, сейчас и отправимся!
Пароход «Отважный Орест» был очень маленький, но совершенно настоящий. В нем даже каюты были — уютные, размером с кабину грузовика. Но никто в каютах сидеть не захотел, все расположились на палубе.
Кстати, оказалось, что за короткое время Ыхало успело подружиться с Лилипутом. Может быть, потому, что оба они были косматые. А еще и потому, конечно, что Ыхало понимало собачий язык. Теперь они устроились на корме, прижались друг к другу и о чем-то неразборчиво беседовали. А на носовой палубе разместились тень Лилипута и неизвестно откуда взявшийся тень-Филарет.
Даша села на скамеечку у правого борта. А Леша встал рядом с Бочкиным под парусиновым навесом открытой рулевой рубки. У штурвального колеса. Бочкин обещал дать Леше поуправлять пароходом, когда выйдут на широкую воду.
«Отважный Орест» зашипел, запыхтел, выпустил из желтой трубы два синих кольца дыма и боком отодвинулся от причала.
— Средний ход, — сказал Бочкин в медную трубку и важно поправил фуражку. Она была теперь не красная, а белая с черным околышем и якорем.
