– Написали всё, что хотели, или есть ещё какие-то масштабные замыслы, которые только ждут воплощения?
– Задумывал было перевести кучу итальянцев «кватроченто», да всё не доходят руки. Собирался потягаться с Михаилом Лозинским, сделав свой вариант «Божественной комедии», но вижу, что упустил время...
– Вот вы уже давно живёте в США. А как американцы реагируют, когда узнают, что перед ними – русский поэт? И о чём они с вами говорят, когда начинается откровенная беседа?
– Американцы никак не реагируют, потому что я никогда никому не представляюсь поэтом. Да и не с кем из аборигенов мне пить водку на предмет «откровенной беседы»: я, как был анахоретом у себя в России, так и остался – мне не нужны их откровения, им – мои. А если кто-то из американцев узнает о моём сомнительном занятии, то, скорее всего, подумает: «Не повезло мужику в жизни»...
– Если попробовать сравнить современную русскую и современную американскую литературу, то в чём вам видится основное различие?
– Это вопрос для литературоведа. Я не могу сравнивать, так как не знаю ни одну, ни другую литературу на необходимом для сравнения уровне.
– В России статус писателя сегодня, если так можно выразиться, неопределённо-низкий. Каков статус американского писателя?
– Не знаю, поскольку с американскими писателями лично не знаком. На всех своих языках читаю не самую серьёзную литературу в карманном формате, потому что на каком-то этапе понял, что все нужные книги прочитаны, нового мне уже не поднять. Да, честно говоря, и не особенно хочется: я стал закрываться от мира.
– Вы утверждаете, что Америка – «не ваша» страна. Что это просто «страна пребывания» для вас. А Россия? Нет желания вернуться? И если нет, то почему?
– Я гражданин России все тридцать с лишним лет своего гощевания за рубежом. Для США я экономический иммигрант: приехал сюда в поисках заработка после выхода в отставку из МИДа. А также чтобы лечить свою онкологию и диабет. У себя в России при нынешней ситуации с лекарствами мне эти хвори не одолеть, а здесь их сдерживают на приемлемом уровне. К тому же я всё ещё востребован в ООН как синхронный переводчик, хотя, конечно, не столь активно, как раньше.
Беседу велаАнастасия Ермакова
