Ослабевшее течение и замедленный ход льда предвещали перемену погоды. Рилютегин заторопился.
Вторая ночь застала его на обратном пути на припае. Луна скрылась за облаками, стало темно, потянул неугодный охотникам северо-западный ветер — керальгин.
«Хорошо, что я на припае, — думал Рилютегин. — Сейчас едва ли выбрался бы на кромку, лед, наверно, отошел».
Начала мести поземка. Рилютегин шел не отдыхая. Выручала тропка, проложенная им в прошлый раз.
«Как бы такая погода не заставила умку брести за мной по следу, — размышлял охотник. — Заметить трудно, надо как-то обезопасить себя».
Рилютегин остановился, снял с плеч охотничьи снасти, вынул из чехла винтовку и распустил длинный ремень акына, привязав деревяшку к лямкам на спине.
«Теперь у меня есть «глаза» и сзади».
Длинный ремень, извиваясь, волочился за охотником. Тяжелая добыча давала себя знать. От пота намокла нижняя кухлянка, волосы, брови и реденькие усики покрылись инеем. Охотник не ощущал обжигающего морозного ветра. Мучила жажда. Усталыми шагами Рилютегин упорно брел вперед. До стойбища было уже недалеко. Неожиданно охотник почувствовал сначала слабый рывок, а затем кто-то сильно дернул его за ремень акына.
«Умка!» — мелькнуло в голове.
Долго бродил умка по льду, но как назло ничего ему не попадалось. Пробовал поймать песца, но тот, ловко петляя в торосах, уходил от него. После этого его спутники песцы стали держаться подальше. Их тоже мучил голод, и они страстно желали, чтобы медведю что-нибудь попалось. Тогда он станет добрее, и песцам кое-что перепадет.
Была уже ночь. Умка бесшумно, как тень, взобрался на торос и стал водить носом против ветра. Долго стоял умка, подняв голову и мотая ею из стороны в сторону. Вдруг его черный нос застыл без движения, ноздри широко раздулись: он уловил, запах свежей нерпичьей крови и еще чего-то незнакомого. Запах щекотал нос, возбуждал аппетит.
Спустился умка с тороса и пошел против ветра на запах. Нос его уже не вертелся из стороны в сторону, он вел медведя, как стрелка компаса. Неожиданно путь преградило узкое разводье. Запах слышался с той стороны. Не хотелось купаться умке, обошел он разводье кругом и побрел у самой воды по другой стороне, стараясь снова поймать аппетитный запах. На этот раз он держал свой нос низко, почти касаясь снега. Вдруг нос уткнулся в свежий кровавый след, который черной полосой выходил из воды и вел в сторону от разводья. Медведь с жадностью стал грызть кровавый снег, но это только раздразнило его, и он, легко труся, побежал по следу. Недалеко от разводья он обнаружил в снегу три небольшие ямки. Это охотник закапывал туши нерп в рыхлый снег, чтобы их не прихватило морозом. Здесь сходилось еще два кровавых следа, которые дальше объединились в одну дорожку.
