Маркхэм, который до сих пор едва сдерживал досаду на неуместные, по его мнению, экскурсы в историю китайского фарфора, теперь заговорил:
– Может, вы, Вэнс, и находите удовольствие в этой дискуссии, но лично меня всякие китайские штучки не интересуют. Какое отношение ваза может иметь к убийству братьев Коу?
– Именно это, милый Маркхэм, – вкрадчиво ответил Вэнс, – я и пытаюсь выяснить. Видите ли, какое дело – Арчер Коу никогда не включил бы в свою ценнейшую коллекцию такую вещь, как ваза эпохи Даогуан. Тогда откуда она тут взялась? Не понимаю. Совсем не понимаю. С другой стороны, мы имеем фрагмент некоего восхитительного сосуда эпохи Сун. И я вполне могу представить Арчера Коу, замирающего от гордости и восторга над этим сосудом.
– Все равно не вижу связи, – возразил Маркхэм.
– И я не вижу, милый Маркхэм, и я тоже! – Вэнс вдруг посерьезнел. – А связь между тем наличествует. И имеет огромное значение. Ключевое, я бы сказал. Это, Маркхэм, очередной элемент нашей головоломки, которому мы пока не нашли места.
– Почему вы так говорите?
– Потому что фрагмент вазы дин-яо обнаружился как раз там, где вчера сидел Арчер Коу. Более того, фрагмент был спрятан под керамическим изделием, которого Арчер Коу не потерпел бы в своей библиотеке.
Вэнс помолчал и мрачно добавил:
– А еще, Маркхэм, на этом осколке фарфора застыла кровь.
Глава 9. Под угрозой ареста
(Четверг, 11 октября 12.45)
Лян был отпущен с условием не выходить из дому. Дожидаясь доктора Доремуса, мы подискутировали насчет происхождения крови на фарфоровом осколке и насчет отношения Ляна к двойному убийству. Дискуссия, хоть и краткая, выявила, что Вэнсу понятно не больше нашего, и, пока патологоанатом не вынес заключение, нам остается только строить догадки.
Хис проникся к китайцу неприязнью. Вэнсу он так и сказал: найдись хоть малейшее доказательства того, что Лян накануне возвращался в дом между половиной третьего и полуночью, он, Хис, отправил бы его в участок. Уж мои ребята, заявил Хис, выколотили бы правду из узкоглазого.
Вэнс такой поспешности не одобрил:
– Мы только время на этом потеряем, сержант. Жесткими методами из Ляна ничего не выколотить, как вы изволили выразиться. Китайцы – это вам не европейцы и не американцы. Если уж китаец решил молчать, его никакими известными человечеству пытками не расколешь. Эта нация веками воспитывалась на принципах буддизма; стойкость у них в крови. Лян на вашем допросе с пристрастием и бровью не повел бы. Нет, к данной проблеме надо подходить иначе.
