Наоборот, таким свирепым я его еще не видел, и мне это так не понравилось, что я сам изобразил на своем лице дружелюбную улыбку. Конечно, я не надеялся умиротворить грубияна, но ни одной мелочью не стоит пренебрегать.
– А, Спод, привет, – доброжелательно сказал я. – Входите. Чем могу быть полезен?
Будто не слыша моих слов, он ринулся к стенному шкафу, бесцеремонно распахнул дверцу и сунул туда голову. Потом так же злобно уставился на меня.
– Я думал, Финк-Ноттл там.
– Как видите, нет.
– Вижу.
– Вы предполагали найти его в платяном шкафу?
– Да.
– В самом деле?
Он промолчал.
– Что-нибудь передать ему, если я увижу его?
– Передать. Скажите, что я сверну ему шею.
– Свернете шею?
– Да. Вы что, глухой? Сверну шею.
Я умиротворяюще кивнул.
– Понятно. Свернете ему шею. Так и передам. А если он спросит: «Почему?»
– Он знает – почему. Потому что он мотылек, который порхает по женским сердцам, а потом бросает их, как грязные перчатки.
– Вот как. – Я и понятия не имел, что мотыльки поступают подобным образом. Интересное открытие. – Ну что ж, поставлю его в известность, если случайно встречу.
– Спасибо.
Он ушел, хлопнув дверью, а я стал размышлять. Странно, как все в жизни повторяется. Всего несколько месяцев назад в Бринкли произошел точно такой же эпизод: ко мне в комнату вбежал Таппи Глоссоп и выразил аналогичное намерение. Правда, Таппи, если я не перепутал, хотел вывернуть Гасси наизнанку и заставить его проглотить самого себя, в то время как Спод грозился свернуть ему шею, но суть от этого не меняется.
Я, конечно, сразу понял, что случилось. Именно такого развития событий я и ожидал. Во время полдника Гасси мне рассказывал, что Спод известил его о своем намерении свернуть ему шею, если тот причинит Мадлен Бассет хоть малейшее зло. Несомненно, за кофе Спод что-то узнал от нее и теперь жаждет выполнить угрозу.
А вот что именно произошло – я не имел ни малейшего представления. Судя по воинственному настроению Спода, поступок Гасси не делает моему другу чести. Видно, он здорово опозорился.
Да, скверно, что и говорить; если бы я мог хоть как-нибудь помочь беде, я бы без колебаний бросился на выручку. Однако не видел, куда можно приложить силы, и решил, что кривая вывезет. Вздохнул и снова взялся за свое щекочущее нервы чтение, проглотил несколько страниц, как вдруг загробный голос произнес: «Послушай, Берти». Я задрожал всем телом. Казалось, привидение этого дома подкралось ко мне и дохнуло в затылок.
