Миссис Фортпатрик аж взвилась:
— Два года,— сообщила она,— истекают в следующем месяце. А разве совершенное в поместье убийство — это не что-то «неприличное либо преступное»?
Я отказался от приглашения Биркеншоу, нагруженного очередными банками с пестицидами, выпить с ним пинту пивка в «Фарделе и Фиркине» и вернулся домой к одинокому ленчу.
За хлебом, чеддером и маринованными огурчиками (обожаю маринованные огурчики) я размышлял над ночным происшествием. Как всегда, когда я бывал в чем-то не уверен или чем-то расстроен, я взял листок бумаги и карандаш и начал составлять что-то вроде списка или таблицы.
Итак, кто именно был в Нэррок-хаузе прошлым вечером? Ответ достаточно простой. Три человека, помимо Пармитера и покойного капеллана. Все остальные Братья и Сестры, вместе со своими отвратительными подопечными, отбыли в два часа дня в Мидленд на круглосуточный молебен.
Из троих оставшихся кандидатов в убийцы одного, точнее, одну, следует исключить сразу же. Сестра Флер была женшиной старой, сморшенной, как обезьянка, и очень хрупкой. А тот, кто убил капеллана, должен был обладать изрядной физической силой.
Следовательно, оставались брат Виктор и один из малолетних преступников по фамилии Ларкин. Брат Виктор милым, мягким молодым южанином с хорошими манерами, он мне нравился больше всех остальных гипергностиков. Правда, он был убежденным женоненавистником, но во всем остальном – выше всяких похвал, честный, добрый, неуверенный в себе, короче, типичный последователь всяких нелепых культов. Он один плакал над телом капеллана.
Нет, это, конечно же, не Виктор. Тогда Ларкин? Ларкин – отвратительнейший тип. Брат Виктор спас его, вытащив из какой-то передряги. Ларкину двадцать лет, у него наглый взгляд, его уже пять раз арестовывали за мелкое воровство, на башке у него прическа «могикан» — это когда все выбрито, а в центре торчит петушиный гребень. В носу он носит кольцо, а на лбу у него татуировка — слово «смерть».
Ларкин к тому же был наркоманом, и среди излюбленных его зелий числился амилнитрат: он даже пытался уговорить меня дать ему бесплатный рецепт! Безусловно, он настоящий злодей, и я написал его имя прописными буквами и дважды подчеркнул. Я добавил к списку еще несколько имен деревенских жителей, записал историю с ключами Пармитера, с запиской, почувствовал усталость и отложил карандаш. Теперь следовало перейти к осмотру моего винного погреба: вопрос о любимом солодовом виски с острова Айлей оставался неразрешенным.
