– Не торопитесь, рассмотрите все хорошенько – уверен, в моей коллекции найдутся достойные вашего внимания (внимания Правителя) экземпляры.
– Оценивает и выбирает, в основном, она, – Тайра легко махнула рукой в мою сторону. – Я же всего лишь ношу толстый кошелек и бью корзиной тех, кто пытается его украсть.
Когда отзвучал слившийся в унисон мужской и женский смех, моя напарница сделала то, чего я все это время от нее ждала – отвлекла хозяина дома пустым, но занимательным разговором.
– Так где вы находите столь великолепную усладу для очей? Ведь каждое полотно, что я вижу у вас, это настоящий шедевр, прекрасная и тонкая работа мастеров. Наверняка и содержать подобную коллекцию обходится вам недешево?
Вероятно, ее настоящий арханский звучал как-то иначе, не столь похоже на вежливый нордейлский (или русский?) язык, что лился мне связанной речью в мозг, но мне было не до того.
Как только Аба, который все никак не мог решить, с чего начать хвалебную в адрес самого себя речь, прочистил-таки после трехсекундной паузы горло и раскрыл пухлогубый рот, я двинулась к первой картине.
А в полное замешательство пришла уже у второй.
Поясню, о чем речь.
Первое полотно изображало стоящий почти у самого горизонта белокаменный замок с остроконечными шпилями, в башнях которого запутались лучи уходящего солнца. Вытянутые окна, мелкие, вылепленные двумя мазками кисти, флаги, прорисованные на переднем плане густые зеленые сады. Ого, значит, в Оасусе, в отличие от Руура, полно воды – хватает на зелень.
Пока я тщательно запоминала детали, маленький Ив незаметно выбрался из моей корзины, быстро и проворно вскарабкался по плотной ткани тулу к платку, нырнул за его отворот и вделся в мое ухо прохладной сережкой – приятное и неприятное ощущение одновременно. Приятное, потому что сережка чувствовалась настоящей, плотной, металлической, а неприятное от осознания того, что я ношу в своем ухе «чужого». Мда. Стараясь не концентрироваться на отвлекающих мыслях, я лишь отметила, что позицию смешарик и впрямь выбрал удобную – отсюда ему было все видно, а мне его, в свою очередь, хорошо слышно.
– Смотри на картины, – шепнула я одними губами.
– Мотлю.
– И запоминай. Вдруг я что-то пропущу.
– Угу.
Из угла, где стояли Аба и Тайра, до меня долетали обрывки разговора о том, часто ли ходит караван, какую берет пошлину, много ли наценивает при перепродаже? Нет, что вы, сам он, дескать, накручивает совсем немного, лишь бы хватало на еду семье. «Сами ведь понимаете, жадность – великий грех…»
