Чрезвычайно важную роль в управлении играл Совет Ареопага. Именно этот орган был главным оплотом власти аристократии. В его состав входили архонты, когда истекал срок их пребывания у власти, и оставались членами Ареопага пожизненно (таким образом, способ его комплектования напоминал способ комплектования римского сената). С другой стороны, именно Ареопаг имел прерогативу назначать граждан (естественно, исключительно аристократов) на должности архонтов, и таким образом он как бы постоянно воспроизводил собственный состав. Ареопаг, состоявший из нескольких сотен членов и пользовавшийся огромным авторитетом, осуществлял высший контроль над всей жизнью полиса («распоряжался большинством важнейших дел в государстве», как пишет Аристотель), а также являлся верховной судебной инстанцией, разбиравшей наиболее важные дела и следившей за соблюдением законов.
В ранних Афинах, конечно, существовало и народное собрание, но вплоть до VI в. до н. э., до реформ Солона, оно не играло сколько-нибудь значительной роли, к тому же, насколько можно судить, охватывало собой не весь гражданский коллектив: беднейшие граждане (так называемые феты) в его работе не участвовали, оставаясь, таким образом, неполноправными. В целом положение рядового афинского демоса, как и в других раннеархаических полисах, было довольно приниженным. Он полностью подчинялся традиционному влиянию аристократии и, кроме того, находился от нее в экономической зависимости, которая при этом имела тенденцию к усугублению и во второй половине VII в. до н. э. вылилась в настоящее закабаление знатью беднейших крестьян. Широкое распространение получила долговая кабала. Порой неоплатные должники обращались в настоящих рабов. Во всяком случае, такая картина встает со страниц трудов Аристотеля (Афинская полития. 2) и Плутарха (Солон. 13), описывающих положение в досолоновских Афинах. Насколько достоверна эта информация, на какие источники, помимо трудных для интерпретации стихов Солона, опирались в своих реконструкциях указанные авторы, отделенные от описываемых ими событий веками, – обо всем этом судить очень трудно. Природа кризиса (а кризис, безусловно, имел место, иначе не потребовались бы реформы) неясна; гипотез по этому поводу выдвигалось немало, но все они, как справедливо замечает К. Раафлауб, небесспорны (Raaflaub, 1993, p. 70).
В 636 г. до н. э. в Афинах впервые была предпринята попытка установления тирании. Власть попытался захватить молодой аристократ Килон, незадолго до того одержавший победу в Олимпийских играх. Встав во главе отряда сверстников, он занял Акрополь. Однако демос не поддержал Килона, и его мятеж был относительно легко подавлен властями полиса; при этом, правда, не обошлось без массовых убийств и кровопролитий. В расправе над мятежниками важную роль сыграли представители знатного рода Алкмеонидов, которому и впоследствии было суждено занимать очень видное место в афинском государстве. В частности, к этому роду принадлежал первый архонт 636 г. до н. э. Мегакл. Неудача заговорщиков показала, что Афины еще не созрели для тиранического режима, в отличие от соседних Мегар, Коринфа, Сикиона, где как раз в середине VII в. до н. э. власть перешла в руки тиранов. Значит, социально-политическая напряженность в полисе не стала еще столь острой, чтобы потребовать такого крайнего средства, как установление единоличной власти. Однако описанный инцидент повел к витку острой борьбы между аристократическими группировками. Убийство следовало за убийством, поскольку вступил в действие старинный обычай кровной мести.
