в римский гражданский коллектив. Однако проблема заключается в том, что подобный сценарий не находит подтверждения в наших источниках. Помимо всего вышесказанного, известно, что в 189 г. до н. э. кампанцы обратились к сенату с просьбой об определении для них процедуры ценза
[277]. Сенат решил восстановить довоенный статус-кво, и с того момента кампанцы вернулись в итоговые отчеты римских цензоров. Это должно было неизбежно повлиять на результаты последующей за этим событием переписи населения. Во время II Пунической войны число военнообязанных жителей Капуи, Калатии, Ателлы и Казилина превышало 30 000 человек (Liv. XXIII. 5. 1; см. также: Polyb. II. 24. 14).
Не меньшее влияние на результаты ценза оказывала и внутрииталийская миграция. Ее масштабы легко можно оценить на основе сообщений Ливия об изгнании латинов из Рима (Liv. XXXIX. 3. 4–6; Liv. XLI. 9. 9-10). В одном из таких случаев число иммигрантов достигло 12 000 человек. К сожалению, нам неизвестно, все ли socii nominis Latini были учтены магистратами на местах их первоначального проживания. Их количество могло быть и большим. Кроме того, сведения источников позволяют усомниться в высокой эффективности подобной меры, так как только на протяжении 80-70-х гг. II в. до н. э. к ней прибегали трижды. После издания такого эдикта латины действительно отправлялись назад в свои общины, но нельзя исключать того, что уже ко времени проведения следующего ценза они снова возвращались в Рим. Внутрииталийская миграция являлась важным демографическим фактором вплоть до окончания Союзнической войны. Этим обстоятельствам Л. де Лигт не уделяет ни малейшего внимания.
Самым же весомым аргументом против его концепции остаются сведения источников, которые в один голос говорят о демографическом кризисе. Если источники Аппиана и Плутарха можно гипотетически заподозрить в гракханстве[278], то это совершенно невозможно в отношении Квинта Цецилия Метелла Македонского[279].
С отдельными положениями концепции Л. де Лигта, впрочем, трудно не согласиться. Картина деградации мелкого землевладения в Италии, которую мы находим у Плутарха и Аппиана, действительно представляется несколько преувеличенной[280]. Археологические раскопки, проведенные на территории древних Этрурии и Апулии свидетельствуют об относительной устойчивости мелких крестьянских хозяйств в этих регионах[281]. Даже в конце II в. до н. э. они продолжали оставаться основной производственной единицей в Италии и успешно противостояли давлению со стороны крупной земельной собственности. Однако данное обстоятельство могло быть также обусловлено той обширной аграрной программой, которую сенат осуществил в первой половине II в. до н. э. Определенную роль при этом сыграла деятельность гракханских аграрных комиссий
